Кэрол О'Коннелл - Присяжные обречены

– Тогда я могу тебя заверить, что остальные четыре дня она приходит в себя. Эта женщина – мазохистка, или у нее очень сильный характер. Сколько она уже этим занимается?

– Около трех месяцев.

– Тогда сейчас она должна уже использовать очень сильные болеутоляющие, которые вызывают привыкание. Сначала она могла снимать боль аспирином, но сейчас это ей уже не помогает. Сомневаюсь, что она в состоянии заснуть ночью без таблеток, так что можешь вписать в список еще какие-нибудь сильные снотворные. Успокоительные, противовоспалительные препараты, стимулянты, чтобы подняться утром. Скорее всего, она находится под наблюдением врача, потому что такие препараты невозможно достать без рецепта врача.

– Она сама врач, психиатр.

Слоуп поднял бровь – самое эмоциональное выражение, на которое было способно его каменное лицо.

– С каких это пор психиатры занимаются физическим трудом? Полагаю, ты не собираешься объяснять мне, почему это…

– Нет.

– Ну что ж. Психиатр – это меняет дело. Тогда у нее есть медицинская степень. Она, наверняка, сама прописывает себе лекарства. Для себя врачи обычно делают самые опасные смеси, которые они бы никогда не дали пациентам, поэтому выписывать рецепты самому себе считается незаконным. Но закон так легко…

– Погоди-ка, док. Так что там насчет мазохизма?

– Что? Боль ради боли. Часто психиатрами становятся люди, сами когда-то пережившие эмоциональное потрясение, – Слоуп взглянул на фотографию. – Очень возможно, это наш случай. В детстве у нее была нормальная внешность. Потом, примерно в возрасте от десяти до пятнадцати, она начала меняться, причем кардинально меняться. Любопытные взгляды, неуклюжие замечания – трудно представить себе ее жизнь. Но зная, что подростки – не самая благоразумная группа населения, можно сказать, что юность этой женщины больше походила на…

– Сущий ад.

Слоуп кивнул.

– Пара сотен колкостей – это еще удачный день.

– Ее отец тоже был психиатром.

– Тогда я полагаю, эта женщина прошла долгую терапию. Отец, наверняка, водил ее к детскому психиатру.

– Ты говоришь, что эта работа усиливает боль, – уточнил Рикер. – А что если она наказывает себя за что-то? Как тебе такой вариант?

– Епитимья? Что ж, вполне возможно. А вот тебе еще один вариант: ее интерес к работе исключительно с убийствами помогает ей смириться со смертью. Возможно, она склонна к суициду.

Последнее предположение никак не выходило у Рикера из головы, пока он ехал обратно в СоХо. Эта идея мучила его, пока он шел по улицам, направляясь к знакомому кафе, где договорился встретиться с Мэллори. Сегодня ей предстоит многое объяснить. Рикер собирался быстро закончить эту встречу, может быть, их последнюю дружескую встречу. Помимо других предательств, которые Мэллори совершила, ей еще предстояло рассказать о слежке за псевдослепым в рыжем парике, хотя ранее сегодня утром у нее был такой шанс.

Вернувшись через пять минут после того, как ушел разозленный Рикер, Мэллори сразу же села за компьютер. Она не давала Чарльзу Батлеру ни малейшей возможности поговорить с ней: ее взгляд был прикован к монитору, пальцы быстро бегали по клавиатуре. Мэллори будто не слышала, что он ей говорил, пока Чарльз наконец не выдернул из розетки шнур и ее экран не погас.

Отличная идея.

Мэллори опустила руки, но все еще не смотрела на него, когда произнесла:

– Будет лучше, если Рикер все узнает сейчас, все сразу.

– Ну конечно, по-твоему, это все объясняет, да? – Чарльз знал, что этим она оправдывает себя за то, что сегодня оставила его одного разговаривать с Рикером, одного против подозрений и сомнений друга.

– Он сказал тебе, куда идет?

– Нет, – ответил Чарльз. – Сомневаюсь, что он вообще захочет со мной общаться после этого. Рикер, наверное, думает, что я участвую в этом с самого начала.

– Ты же не сказал ему, сколько…

– Он же детектив, Мэллори. Думаю, Рикер уже догадался. Это тебе просто предупреждение, – хоть она его и не заслуживала.

– Мы завтракаем вместе сегодня. Я все улажу, ладно?

– Нет, не ладно. Вся эта ложь – еще полбеды. Он видит в тебе угрозу Джоанне Аполло.

– Он так сказал?

– Ему и говорить не надо, это было…

– Теперь, когда Рикер знает, что она одна из присяжных, он сделает все, чтобы спасти ее, – и словно это было ответом на все возможные вопросы, Мэллори спокойно вставила вилку в розетку и принялась печатать. – Так лучше.

Ну конечно. Ведь в конце концов это и было ее целью – создать угрозу для Джоанны Аполло. И Мэллори сделала это так искусно, так намеренно в каждой фотографии.