Джошуа Спэньол - Изолятор

Некоторое время все молчали. Когда пауза начала казаться слишком длинной, Отто Фальк окинул меня отеческим взглядом и произнес:

– Нам известно, насколько вас огорчила смерть доктора Тобел.

– Чертовски огорчила.

– Мы все очень расстроились. Для нас это огромная потеря. – Он откашлялся. – Однако меня интересует, могла ли ее смерть исказить ваше видение сложившейся здесь ситуации. Могла ли она вас запутать?

– Я вовсе не чувствую себя запутавшимся, доктор Фальк.

– Возможно, лучше подойдут слова «сбитый с толку». – Снова отеческий взгляд, полуулыбка, спокойное выражение лица. – Доктор Маккормик, вы знаете, сколько людей в нашей стране ожидает пересадки почки?

Казалось, вопрос возник совершенно внезапно, на пустом месте, и тем не менее я знал ответ, так как накануне читал в библиотеке проспект фирмы.

– Пятьдесят тысяч.

– На конец прошлого месяца цифра составила пятьдесят тысяч восемьсот девяносто восемь человек.

Он помолчал, давая мне время осознать услышанное. И действительно, если вдуматься, то цифра оказывается колоссальной. Гораздо больше всего населения маленького городка, в котором я вырос. Доктор Фальк заговорил снова:

– Шестьдесят процентов умрут, так и не дождавшись подходящего органа. А сколько людей ждут пересадки печени?

– Восемнадцать тысяч, – ответил я.

– Восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят два. Из них умрут восемьдесят процентов. – Он откинулся на спинку кресла. – А вы усердно учили уроки, доктор Маккормик.

Я небрежно взмахнул рукой.

– Да нет, что вы! Просто после университета и интернатуры у меня осталось так много денег, что я не знаю, куда бы их получше пристроить, а потому ищу инвестиционные идеи. Перспективы вашей компании кажутся весьма многообещающими.

Фальк, ничего не ответив на мою реплику, лишь переглянулся с Кэррингтоном. Этот человек явно не тяготился молчанием. Пауза снова затянулась.

Наконец он сказал:

– Думаю, мне не потребуется слишком долго объяснять, насколько важна наша работа? – На самом деле ему не требовалось даже произносить эту фразу, но он все-таки произнес. – В год, доктор Маккормик, мы спасаем десятки тысяч человеческих жизней. Десятки тысяч! Только в нашей стране. Можете себе представить? Как сотрудник системы здравоохранения, вы понимаете эту цифру. Однако вы понимаете ее по-своему. Для вас десятки тысяч жизней могут быть спасены посредством строительства уборных и применения антибиотиков. Высокие технологии и сложные процедуры не участвуют в спасении. Я это точно знаю, поскольку в курсе отношения работников здравоохранения к науке. Вы постоянно твердите о необходимости выделять больше средств на образование и гигиену.

Фальк стукнул кулаком по столу. Я прекрасно понимаю, где берет начало подобный энтузиазм, однако не привык встречать его в научной среде. Очевидно, Отто Фальк приобрел богатый опыт обивания порогов венчурных капиталистов, пытаясь убедить их колоссальными гиперболами, активной жестикуляцией и множеством восклицательных знаков.

Как бы там ни было, я не принадлежал к числу венчурных капиталистов, а потому подобный жар несколько меня обескуражил. Неужели эти ребята рассчитывали на то, что меня можно сбить с толку картинами розового будущего и заставить забыть и об убитых собаках, и об изнасиловании, и о мертвом Дугласе Бьюкенене, и о повесившейся (?) Глэдис Томас?

– Вдумайтесь в цифры, доктор. Они ведь не лгут. Вы видели больных в госпитале. Они тоже не лгут. – Фальк смерил меня насмешливым, проницательным взглядом. – Да-да, доктор Маккормик, нам известно, что вы ходили в госпиталь специально, чтобы взглянуть на наше оборудование. И как же, оно произвело на вас впечатление?

– Можно сказать, что так.

– Хорошо, – одобрил он, – так и должно было быть. – Фальк помолчал. – У всех пациентов, которых вы видели, не наблюдается ни малейшего иммунологического ответа, никакого отторжения. А они ведь получают очень малые дозы иммунодепрессантов. Исключительно низкие дозы, доктор.

– Как же вы этого добились?

– О, вопрос одновременно и самый легкий, и самый сложный. Если говорить просто, то прежде всего мы постарались убрать все маркеры, отмечающие эти органы как чуждые. Этого мы добились при помощи разработанных мной самим и моими сотрудниками процедур инженерии тканей. Животные, от которых поступают органы, полностью лишены сахаров и протеинов, которые и определяют ткань как чуждую. Потому органы предстают чистыми, универсальными запасными частями. – Фальк улыбнулся. – Вы, конечно, осознаете монументальность проекта, доктор Маккормик. На самом деле это революция, равная изобретению антибиотиков. Мы открыли… мы научились получать органы, которые способны функционировать практически в любом организме. Сила нашей техники не имеет параллелей. Начали мы с почек и печени, а сейчас подходим к поджелудочной железе, легким и сердцу.