Виктор Пронин - Ворошиловский стрелок

— Так, — сказал Леша, и взгляд его остановился на окне. — Так, — повторил он, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. — Так… Где Катя?

— В ванной.

— А! — досадливо крякнул Леша, ударив себя кулаком по тощей коленке, обтянутой тренировочными штанами. — Напрасно… Это плохо.

— Что плохо? Почему? — забеспокоился старик.

— Она ведь следы смывает, Иван Федорович.

— Какие следы?

— Да эти вот самые… Ты что, не понимаешь? На экспертизу бы ее… Документ будет, доказательство… Другой разговор начнется…

— Что же ей так и таскать в себе эту бандитскую сперму? — вскричал старик, но тут же прижал ладонь к губам, опасливо оглянулся на ванную.

— Ладно… Разберемся. — Острые, угластые желваки быстро-быстро забегали под кожей участкового. — Значит, так, Иван Федорович… Слушай меня внимательно.

— Слушаю.

— Никуда из дома не выходить. Катю не выпускать. Сидеть на месте и ждать.

— Чего ждать-то, Леша?

— Меня жди. Понял? И звонить никуда не надо.

— Не буду.

— Когда Катя выйдет из ванной, пусть сядет и напишет заявление. Подробнее, обстоятельнее, понял?

— Леша… Ты бы видел, в каком виде она пришла… Она не сама пришла, ее бог привел… Какие заявления, какие подробности… Выжила бы… — И вдруг неожиданно старик разрыдался, прижав негнущиеся пальцы к глазам.

— Ну, — Леша совсем растерялся. — Иван Федорович… Нельзя же так… Все обойдется…

— Леша, — старик глянул из-под бровей мокрыми синими глазами, — Леша… Они не только ее… понимаешь? Они и меня изнасиловали. Вот сижу перед тобой, а у меня щеки горят… Я ведь изнасилованный, Леша, ты можешь это понять?!

— Понял, Иван Федорович. — Леша поднялся. — Все понял. Все, как есть. Ты только не сомневайся. Сиди дома и жди меня.

И, не добавив больше ни слова, участковый выбежал из квартиры.

Участковый знал Катю давно, выросли в одном подъезде. Он был лет на десять старше, но это не мешало им и поныне перемигиваться, пересмеиваться при встречах. И то, что произошло в этот вечер, потрясло Лешу ничуть не меньше, чем старика.

Он остро ощутил уязвленность, будто и ему нанесли смертельное оскорбление. В конце концов, он был участковым и, как бы ни относился к своим обязанностям, криминальных проявлений на своем участке допустить не мог. Выбежав из квартиры Афониных, он некоторое время метался, не зная, что предпринять — забежать ли домой и надеть форму, или сразу броситься в отделение? А может, к машине? Решение принял единственно правильное — забежал домой, но не для того, чтобы переодеться, а за ключами от машины. И, не отвечая на недоуменные вопросы жены, бросился вниз, к «жигуленку».

Отделение милиции было в двух кварталах, и он входил в дежурную часть уже через пять минут. Его все тут хорошо знали, и разговор с ребятами не затянулся. Прошло совсем немного времени, и его «жигуленок», набитый милиционерами, уже мчался в обратную сторону. Руководство операцией по задержанию насильников взял на себя капитан Кошаев — невысокий светловолосый крепыш, у которого от постоянной готовности действовать, кажется, навсегда установилось какое-то стремительное выражение лица.

— Значит, так… определимся, — капитан еще в машине начал давать указания. — Если эти мудаки окажутся на месте, тут же, не теряя ни секунды, разгоняем их по отдельным комнатам…

— Там столько комнат не будет, — вставил Леша.

— Будет! — твердо сказал капитан. Он, похоже, никогда не испытывал сомнений и колебаний. — Одного в ванную, второго в туалет, третьего на кухню, четвертого…

— Четвертого нет, — быстро сказал Леша.

— Тем лучше. Повторяю — по отдельным помещениям и тут же! Ясно? Тут же — вопросы, допросы, признания, протоколы… При малейшем сопротивлении, недоумении — по морде. Ясно? По морде. Не поможет — по яйцам. И еще — наручники. До всех вопросов. До! — Кошаев поднял указательный палец. — Человек в наручниках — это уже не совсем человек. Он сразу чувствует себя на скамье подсудимых.

— Не всегда, — опять перебил капитана Леша.

— Я говорю не о нормальных людях, Леша. Я говорю о подонках, которые даже бабы себе найти не могут, которые скопом на девчонку готовы навалиться… вот для них наручники — первое отрезвляющее средство.

— Приехали, — сказал Леша и, остановив машину, первым выскочил на тротуар. Не оглядываясь, он бросился к подъезду, за ним устремились остальные. Взбежав на второй этаж, все остановились у двери, обитой коричневым дерматином.