Чарльз Маклин - Домой до темноты

— Не бойся, Джелена, — усмехнулся Страж. — Никто тебя не обидит.

Ты ведь хочешь угостить Листера по полной программе, разве нет? Если он поучаствует в шоу, впечатление останется надолго. Может, навсегда. Ну же, парень…

Он старался не показывать нож, но Джелли поняла, что ее ждет. Пытаясь выбраться из ячейки, она извивалась, мотала головой и придушенно мычала. В ее огромных, сверкавших белками глазах застыла неистовая мольба. Страж за руку выдернул ее на створку багажного отсека; голова Джелли запрокинулась, открыв горло.

— Не надо все осложнять, дорогуша. Полежи спокойно.

Однако она дергалась и мычала, что уже действовало на нервы. Страж рукой прикрыл ее глаза, чтобы не видеть этого умоляющего взгляда. Чувствуя под ладонью щекотку мокрых ресниц, он ухватил меццалуну за одну из стальных рукояток в форме рогов и вскинул над головой.

Он уже был готов полоснуть по беззащитному горлу и мысленно видел стремительное пике клинка, но что-то мешало. Не было привычного чувства «Вот оно!» — ощущения исступленного восторга и собственной божественности. Ну что?.. Я ведь предупреждал.

Страж вдруг очутился в «Небесном поместье» перед приоткрытой дверью в родительскую спальню. В зеркале на туалетном столике отражался кусочек картины, висевшей над кроватью. Он шевельнулся, и дверь распахнулась, явив иное полотно — жизнь, пресеченную бойней: глаза матери на запрокинутом лице… горький вкус хинина… розовые ошметки отцовских мозгов на стенах и потолке… сухой шелест крыльев сонма жуков…

Так было всегда. Он слышал писклявый скулеж, ледяными пальцами сжимавший его сердце. В нос ударил запах ластика… кровь.

Он не мог переступить порог комнаты, чтобы увидеть, кто там еще. Голова вдруг наполнилась жаром, словно в мозгу произошло короткое замыкание. Но в зеркале… кто-то отражался: окровавленный, маленького роста. Зеркало не лжет.

Голос Грейс: Эрни, Эрни.

Картинка рассеялась как дым; спальня, пыльная площадка, рыданья Грейс, эхом разносившиеся по затихшему дому, — все исчезло, осталась лишь неукротимая дрожь от счастья, что он наконец-то воссоединился с семьей. Он снова дома.

Было слышно, как сквозь тьму пробивается Эд.

Страж опустил нож и посмотрел на небо в гроздьях звезд. Их толстенькие, невообразимо пухлые мордашки наблюдали за ним. Ладно, все хорошо. Страж затолкал девушку обратно в колесную ячейку и захлопнул створку багажного отсека. Затем подошел к дверце водителя, просунулся в салон и сдернул рычаг на нейтраль.

— Когда вода поднимется, не сопротивляйся, — тихо сказал он, обращаясь к заднему сиденью. — Стань речным духом.

Потом снял машину с ручника и захлопнул дверцу.

Медленно набирая скорость, тяжелая машина покатилась с пандуса. Страж понял, что разогнаться она не успеет. Щербины в бетонном покрытии неширокого спуска ее тормозили. Передними колесами «бьюик» запнулся об очередную выбоину и замер, едва въехав в воду.

Плеск в камышах слышался совсем близко. Вот-вот должен был появиться Эд; Страж оглянулся на трост никовые заросли, чувствуя, как кровь прихлынула к лицу.

Его охватило бешеное, едва ли не паническое волнение.

Страж хотел было залезть под капот и поколдовать над тягой педали газа, но времени не было. Он соскочил с пандуса на берег и осмотрелся в поисках увесистого камня. Нужный углядел возле старых свай — достаточно тяжелый и подходящей формы.

Забравшись на сиденье, Страж повернул ключ зажигания. Восьмицилиндровый мотор рыкнул, но не завелся. Рычанье было слабеньким — аккумулятор сдыхал. Страж выругался, выключил зажигание, а затем вновь повернул ключ. Безрезультатно. Он раз за разом повторял процедуру, и вдруг двигатель чихнул и ожил.

Страж вдавил в пол педаль акселератора, заклинил ее булыжником и, врубив автоматическую передачу, выпрыгнул из машины в тот момент, когда она дернулась вперед. Погрузившись в воду по псевдодеревянные панели, старый «бьюик» плыл, точно катер на воздушной подушке; затем его развернуло течением, и он затонул.

Страж смотрел, как машина уходит под воду. Показалось, что в окне багажного отсека мелькнуло лицо девушки, но в такой темноте наверняка не скажешь.

Идти было тяжело, и получалось медленнее, чем я рассчитывал. Пробираясь через болото, я почти ничего не видел за высокой стеной камышей. То и дело приходилось останавливаться, чтобы сориентироваться по зареву Йонкерса на дальнем берегу и огням моста Джорджа Вашингтона за моей спиной.