Мартин О'Брайен - Убийство по французски

Но больше ничего. Нет Джули.

Он выскочил на поверхность, снова наполнил легкие воздухом и нырнул второй раз, пробираясь глубже в сумрак, ощущая, как вода при каждом гребке струится сквозь пальцы, скользит по рукам и плечам. В чем она была одета? Какого цвета?

Но по-прежнему ничего. Ничего...

Когда он во второй раз всплыл наверх, задыхаясь, с гудящей головой, матрас волной отогнало в сторону. Перебирая ногами, он резко развернулся в воде, сделал полный круг, стараясь удержать дыхание, ругая себя за то, что не так силен, не так вынослив. Мимо него плыл берег озера. Задержав дыхание, он снова нырнул.

И тут... «О Боже, нет...»

Заработав ногами, чтобы всплыть, на глубине футов десяти он почувствовал, что где-то во мраке справа его нога толкнула что-то массивное, что-то плавающее в массе воды... Повернувшись, он увидел смутный белый силуэт, который уплывал во тьму, из поля видимости, в недосягаемость.

Но у него больше не было воздуха, грудь жгло огнем. Он должен был всплыть. Вырвавшись на солнечный свет, он лишь с шумом выпустил воздух из легких, глотнул новую порцию и снова ушел под воду, да так быстро, что вода, пройдя через ноздри, заполнила рот. Он выплюнул ее и почувствовал, что за водой, поднявшись к горлу, последовали остатки ленча, образовавшие в воде облачко крошек. Ощутил в горле жгучую кислую резь. Но воздух еще оставался, совсем немного...

«О Боже... о, пожалуйста, Боже, не дай случиться, чтобы это была...» Он стал молиться, забираясь все глубже.

Но вот и она. Появилась внезапно. Из ниоткуда. Прямо рядом с ним. Опущенная голова, клубящиеся вокруг нее волосы...

«...О Боже. Джули...»

И он схватил ее, оттолкнулся ногами и потянул наверх.

Но еще не добравшись до поверхности, понял — что-то не так... Что-то не так, как должно быть. На теле не было купальника. Она его сняла? И плоть, которую он прижимал руками к груди, собиралась складками, будто кожа у молодого тюленя. Словно ее было больше, чем нужно. Раздутая. Скользкая. Чем ближе поверхность, тем она казалась крупнее и тяжелее, чем шестилетняя Джули.

В глаза неожиданно ударил солнечный свет. Он всплыл лицом в сторону озера, потом развернулся к берегу и повлек ее за собой...

И там, метрах в тридцати от себя, увидел стоящих...

Четверых. На берегу. Не троих. Четверых. Свою жену, Неда, Мэнди... и Джули, их младшую. Все махали ему. Никому из них не было видно, что у него в руках.

— Она была в лесу, — услышал он разнесшийся над водой крик жены. — С ней все в порядке, она здесь... Она играла в лесу.

И только в этот момент мужчина понял, что тело в его руках, тело, которое он выудил в глубинах озера Калад, не его дочь.

Марсель, понедельник

Даниель Жако сложил ладони лодочкой и плеснул водой себе на лицо. Оперся руками на края раковины и посмотрелся в зеркало. Длинные пряди черных волос прилипли к щекам, с подбородка капает вода...

«Мне нужна круглая резинка», — рассеянно подумал он, словно не о чем больше было думать утром первого понедельника мая.

Круглая резинка. Круглая резинка... Где-то он видел одну, точно. Ту, которой пользовался накануне. Но куда он ее положил? Даниель оглядел ванную комнату, маленькое помещеньице со скошенным потолком, примостившееся под скатом крыши, так что надо наклонять голову. Единственное окно выходило на черепичные крыши, крашеные стены ярко освещались далеким отблеском мерцающей поверхности моря в Старом порту.

Ничего. Он не находил ее нигде.

Жако утер лицо вчерашней тенниской и забросил ее в плетеную корзину под раковиной. Круглая резинка, круглая резинка... Иногда, в крайнем случае, он пользовался ниткой. Но это хуже круглой резинки. Она ему нужна, и Жако вернулся в спальню, чтобы поискать.

Комната утопала в солнечном свете, звуки утренней улицы доносились с рю Кэссери, напоминая жаркое бормотание. Вдруг в одно мгновение поиски круглой резинки были забыты. Что-то было не так, что-то не на месте. Он попытался понять, что в комнате переменилось. И вдруг понял. Не заметил прошлой ночью. Она забрала занавески — большой кусок муслина, который покрасила в синий цвет и повесила над ламбрекенами так, чтобы материя спадала складками на голый деревянный пол. Занавески. Она забрала занавески.

Жако надел на себя то, в чем был вчера, за исключением тенниски, которую использовал как полотенце. Он еще немного поискал, чем бы подвязать волосы. И в ванной ничего.