Сергей Сергеев - Миллионер

– Почему же? Были прогулки, каждый день истязал себя зарядкой. Я – в форме.

– Ты соскучился?

– Очень, – признался Максимов.

– Больше всего я боюсь повторения того, что случилось.

– Сам виноват. Могло быть намного хуже, – самокритично признал Максимов.

– Ты знаешь, я много думала – ты умный, но быть умным в работе одно, а в жизни – совсем другое. Тебе нужно научиться.

– Я изменился, Катя, – сказал Максимов.

– Слава Богу. Я просто молю небо, чтобы нас больше не трогали.

– Не тронут, – пообещал Максимов.

– Что мы будем делать? Ты уже подумал об этом? – Катя с надеждой посмотрела в глаза любимому. Она хотела, чтобы жизнь стала предсказуемой, надежной, светлой, но сама не знала, как это сделать.

– Вернемся в Лондон, если ты хочешь.

– Вообще-то я уже нашла работу, – призналась Катя.

Максимов удивленно поднял брови. Он думал, что Катя будет настаивать, чтобы уехать из Москвы как можно скорее. Оказалось, что нет, – это совпадало и с его желаниями.

– Я не хочу уезжать, – пояснил Максимов. – Возможны только два варианта: или мы уезжаем окончательно и больше в Россию не возвращаемся, или мы остаемся. Невозможно надолго отрываться – теряешь понимание, что здесь происходит, с простейшими ситуациями не можешь справиться, людей не воспринимаешь адекватно. Или оставаться, или уезжать, но навсегда!

– Навсегда я не готова. Что мы там будем делать? Собственного бизнеса у нас нет. Всю жизнь работать менеджером в западных компаниях? Да, это хороший опыт, но к первым ролям тебя не подпустят. Зачем тогда этот опыт? Психологически трудно принять, что ты всегда будешь человеком второго сорта, сколько бы ни работал.

– Остаемся?

– Да, – с облегчением вздохнула Катя, – но ты должен мне обещать, что будешь благоразумнее. Никаких сомнительных ситуаций – только прозрачный и понятный бизнес. Лучше меньше денег, но больше надежности.

– Так бывает? – улыбнулся слегка оттаявший Максимов, но ответа не услышал.

Катя дала согласие выйти на работу уже на следующей неделе, переговорив с директором крупной рекламной фирмы, которого особенно интересовал ее опыт сопровождения инвестиционных проектов.

В прекрасном настроении она приехала домой и чмокнула в щеку Максимова. Он сидел с ноутбуком на коленях и что-то быстро набрасывал.

– Есть новости. Меня пригласил на беседу Промыслов, – сказал Максимов, вновь погружаясь в какие-то таблицы.

– Зачем? Что ему нужно? – насторожилась Катя.

– Точно не знаю. Могу предположить, что его интересует мое знание проблем «Интер-Полюса». Он же теперь владелец этой компании. Наверное, хочет проконсультироваться, – попытался успокоить ее Максимов.

– Одного консультанта уже похоронили.

Максимов хотел сказать, что Рюмин заслуживал небесной кары, но воздержался.

– Думаю, что Промыслов хочет посоветоваться и навести справки, – сказал он более осторожно, избегая зачумленного слова «консультант».

– Саша, ты обещал!

– Я помню. Не волнуйся, все будет в порядке.

Промыслов принял Максимова в офисе своей корпорации.

В «Интер-Полюс» он предпочитал не ездить, пока не выветрятся воспоминания о бывших владельцах.

Максимов минут пять подождал в приемной, и его пригласили в кабинет Промыслова.

В отличие от хором Крюкова это помещение было подчеркнуто аскетичным – функциональная мебель, экран и современная техника для просмотра видеопрезентаций, остро отточенные карандаши, ручки с фирменным логотипом, блокноты для записей на длинном столе, за которым проводились совещания и встречи с особо важными партнерами и клиентами.

На письменном столе – фото жены и дочерей.

За спиной на полочке для сувениров только фотографии двух президентов – нового и недавно пересевшего в кресло премьер-министра.

Напротив стола – большая картина, изображающая святого Серафима Саровского в глухом лесу.

Полное отсутствие украшений, безделушек, сувениров.

Ничего лишнего.

– Разбираюсь в работе «Интер-Полюса», – без всякого предисловия начал беседу Промыслов. – Должен признать, что за короткий период времени вы проделали очень полезный труд. Во всяком случае, я увидел больше позитивных изменений, чем за весь период деятельности предыдущей команды руководителей.

Максимов скромно молчал.

Не дождавшись ответной реплики, что, видимо, ему понравилось, Промыслов добавил, снижая тональность своей оценки «великих свершений» Максимова: