Алисия Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

Окончательно их связи прервались после того, как Стивен женился. Он не знал, какую роль сыграла здесь Шейла, но предполагал, что она, скорее всего, оговорила его — этого умения ей было не занимать. Стив не стал выяснять, в чем дело, тем более что отношения с сестрой тогда уже были далеки от тех, какими они были в детстве. Последнее, что он получил от Лизбет, которая после замужества жила в Канаде, было суховатое поздравление по случаю свадьбы. А когда он вскоре позвонил ей, ему показалось, что не родная сестра разговаривает с ним, а какая-то совсем чужая женщина, в каждом слове которой сквозит раздражение. Правда, Лизбет не сказала ничего такого, в чем ее можно было бы упрекнуть, не произнесла ни одной оскорбительной фразы. Но положив трубку, Стив понял, что не позвонит ей больше никогда… даже если будет умирать… просто потому, что это бесполезно.

— Она не приедет… нет… не надо ей ничего сообщать! — сказал Стивен, когда Брендон при первой их встрече спросил его о родственниках.

И вот теперь, когда Стив понял, что ему уже не хватает сил справиться со всем, что на него навалилось, его охватило чувство, которого он не испытывал с раннего детства — желание прижаться к сестре, ощутить прикосновение ее рук, как в те минуты, когда она была для него как мать…

Но увы, сестра была слишком давно слишком далеко от него и от их общего детства. Нет, Элизабет Кларк, в замужестве Дюваль, никогда не откликнется на его зов, сколько бы он ни просил… Стив лег ничком и нахлобучил подушку на голову.

Только бы вернуть сейчас блаженную способность ни о чем не думать, ничего не вспоминать! Он попробовал прислушаться к ударам своего сердца — оно стучало с перебоями: то замирало, то вдруг начинало бешено колотиться. Вот опять замерло, уже чуть дольше — от этого сразу перехватило дыхание, и Стив закашлялся.

«Ах, Лиз, как мне плохо! Неужели ты не чувствуешь этого? Если бы ты пришла… хоть ненадолго! Ведь я все простил!..» — и шепча эти слова, Стивен сам уже не знал, какую из двух Лиззи он звал сейчас и больше хотел увидеть…

Брендон приходил почти каждый день, но эти визиты выливались лишь в бесконечный его монолог: он уговаривал Стивена, стыдил, обвинял в малодушии, через слово приплетая Господа Бога, приводил примеры, рассказывал анекдоты и под конец уже стал умолять во имя их дружбы и любви.

— Я тебя очень люблю, Бренд, но не надо меня шантажировать этим — не получится! — было последнее, что Брендон услышал от него. На все последующие свои речи ответа он уже не получал: Стивен отмалчивался или цедил сквозь зубы одно-два слова.

Прошло десять дней. Стивен продолжал голодовку — он сильно похудел, и хотя дистрофиком еще не выглядел, вид у него был болезненный: щеки ввалились, обтянув скулы, так что они стали казаться чересчур широкими, губы побледнели, а кожа приобрела землистый оттенок. Голода Стив практически не ощущал — ни с самого начала, ни теперь: с той минуты, как он решил больше не есть, даже один вид пищи вызывал у него тошноту. Он лежал целыми днями напролет, упершись взглядом в стенку, и считал слонов в надежде хоть немного подремать. Но сделать это было почти невозможно — он и так спал по двенадцать часов в сутки.

В коридоре снова послышались знакомые шаги.

«Брендон… Опять приперся… Как он мне надоел! Как мне всё надоело! Как еще долго терпеть…»

Брендон присел на кровать, слегка потрепав друга по плечу. Стивен даже не повернулся. Он слово в слово знал все ветхие доводы Брендона и благополучно пропускал их мимо ушей, воспринимая его речь как сплошное однообразное гудение. «Долго еще это будет продолжаться? — Стив зевнул. — О, да под это, кажется, можно уснуть! Хорошо бы». Но обрывок одной фразы все же добрался до его сознания:

— …Тогда я понял, что здесь что-то не так и надо сходить в больницу, где ты лежал. Там должны были остаться сведения об этом.

«…Больница… Лиз… Лиз!..» — У Стивена защемило сердце. Он повернул голову:

— Ты был в больнице?!

— Да, — ответил Брендон. — А что такое?

— Когда?! — выпалил Стив.

— Позавчера. — Брендон насторожился: — Почему это тебя так удивило?

— Нет… так… ничего… — Стив снова отвернулся.

Брендон посмотрел недоверчиво и продолжил свой рассказ: он наскребывал материалы для того, чтобы Стива можно быть признать невменяемым. Но цель, которую он сейчас преследовал, была не столько скостить тем самым осужденному Кларку срок или добиться отмены приговора, сколько более утилитарная, а именно — принудительное лечение, которое могло бы спасти его другу жизнь, о чем он, конечно, пока умалчивал.