Алисия Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

— Полин, позови дока, — сказал он вошедшей медсестре.

— А что случилось?

— Не твое дело! Позови.

— И не подумаю, если не скажешь. — Полин спокойно направилась к двери.

— Полин, стой! Стой, изуверка! — прохрипел Стив. — У меня… сильные боли…

Через минуту появился доктор. Вид у него был безразличный, казалось даже, заспанный.

— Что беспокоит?

— Я не знаю… — с трудом отозвался Стив. — Что-то невероятное: кажется, будто нога цела… и ее режут на куски!

— Не пугайтесь. Так бывает: это называется «фантомные боли», — сказал врач и похлопал пациента по плечу. — Сейчас вам введут обезболивающее.

Стивен повернулся набок и закрыл глаза.

Если бы сейчас рядом была Лиз… Она сказала бы два-три ласковых слова, поцеловала его — и все бы прошло. Он зримо представил, как миленькое светлоглазое личико Лиз с выбивающимися из-под белого колпачка завитушками склоняется над ним, и почувствовал, как ее маленькая, с тонкой, нежной кожей ручка скользит по его щеке, подбородку, плечам, спускается дальше — на грудь…

«Лиз, Бог тебе судья… Но если бы ты только знала, на какие страдания ты меня обрекла!..»

Мэг сделала укол и вышла в коридор.

— Жалко парня. Такой красавец! — сказала она, обращаясь к Полин. — Совсем он приуныл с тех пор, как Лиз уехала. Знаешь, что он мне сейчас сказал: «Поцелуй меня, Мэгги!» — Я его погладила по голове, поцеловала в щеку, а он мне: «Спасибо». Совсем как ребенок. И уколов так боится!

— Всех тебе жалко. А он, между прочим, человека убил.

— Сердца у тебя нет, Полин! Откуда мы знаем, как там все было. Убить можно и по неосторожности, и себя защищая.

— Если бы это было так, его бы оправдали, а не дали сорок лет.

— Все равно, Полли, прошу тебя: будь с ним поласковее.

— Я со всеми ласкова! — отрезала Полин.

Боль отступала медленно.

— Стиви, не спишь? — услышал он опять голос Мэг и открыл глаза. — Вот, малыш, положи под бочок эту подушку и подтяни ножку к себе. Так нервы будут меньше напряжены, и боль быстрее пройдет.

Стивену хотелось поблагодарить ее, но он сумел выдавить из себя лишь подобие улыбки.

— И постарайся поспать хоть немного. — Мэг ушла, а Стивен закрыл глаза и заплакал…

«О Господи! За что?! Я больше не могу! Господи, почему ты не даешь мне умереть?! Почему я не погиб тогда на электрическом стуле? Все ведь погибают! Каким счастьем была бы эта смерть! Наверное, я не умер тогда потому, что не хотел умирать. Я фамильярничал со смертью, как сказала мне потом Лори, и смерть стушевалась передо мной. А теперь… теперь я мечтаю о ней, как о желанной возлюбленной!»

Лори… она хотя бы не стала его обманывать. Он начал думать о тех женщинах, которых знал когда-то и которых еще, оказывается, помнил, и перед ним вереницей стали проплывать их лица. Но ни за одно из этих лиц он не мог ухватиться, остановить на мгновение, чтобы четче разглядеть и понять: любила ли какая-нибудь из них его по-настоящему? Но, пожалуй, ни одна женщина не обошлась с ним так жестоко, как та, которую он полюбил больше всех.

Нет! Все! Хватит! Надо прервать эту бесконечную череду мучений. Немедленно! Всему когда-нибудь приходит конец. Почему у него нет права самому определить его час? Он выстрадал это право. За все уже заплачено! И никто ни в чем не сможет его упрекнуть!

И как только он понял, что все решено и выход найден, на душе сразу стало как-то легче, будто камень с нее свалился…

Теперь его мысль работала в одном направлении: как? Выбор способов сведения счетов с жизнью был для него сейчас невелик, и Стивен сразу сконцентрировался на поиске мало-мальски пригодного орудия.

…Если бы, например, удалось спереть у Боба бритву — там двойное лезвие, очень тоненькое, но все-таки это бритва. Стив потрогал волосы на затылке: оброс. Можно попросить, чтобы подстригли, и попробовать утянуть что-нибудь из набора для стрижки…

Во время обеда Стивен обратил внимание на то, что чайная ложечка, воткнутая в джем, на этот раз металлическая — обычно вся посуда была пластмассовая, одноразовая. Он стал с интересом разглядывать тонкий, сужающийся кверху черенок и подумал, что при необходимости орудием убийства мог бы послужить и обыкновенный карандаш. Но металлическая ложка, да еще такой коварной формы… Стив без промедления спрятал ее под подушку. Едва только медсестра вышла за дверь, он вытащил ложку и принялся экспериментировать, ударяя себя по руке, но сразу же понял, что нанести таким образом проникающий удар не удастся, — в лучшем случае выйдет здоровенный синяк. Больше придумать ничего не получалось.