Алисия Оуэлл - Высшая справедливость. Роман-трилогия

Брендон стоял рядом немного озадаченный — он не очень понял, на самом ли деле Стив так думает или удачно использует чужие идеи.

— Странно ты как-то мыслишь… — задумчиво протянул он.

Стивен ухмыльнулся:

— По тому, как ты на меня смотришь, держу пари: у тебя дома какой-нибудь шпиц или фокстерьер.

— Нет, у меня нет собак. Правда, Джефф просил… но жена не выносит.

— Видишь?! — торжествующе воскликнул Стивен. — Я не одинок!

— Знаешь, насчет собак… я вспомнил сейчас один эпизод… из детства, — проговорил Брендон. — Мне шел тогда седьмой год, но я был такой щупленький, что на вид мне было не больше пяти. Мы с мамой поехали в гости к тете в ее загородный дом. И к ней в этот день зашла приятельница со своим любимцем — медлительным, добродушным сенбернаром, которому я, видно, сразу же приглянулся, потому что пес лишь на секунду задержался на пороге, повернул морду чуть в сторону и направился прямиком ко мне. Я как сейчас вижу, как стою посреди комнаты, огромный лохматый зверь идет на меня, а я не могу и с места сдвинуться — ноги будто вросли в пол! И все это продолжается очень долго — как в покадровом просмотре. Когда между нами оставалось не более трех футов, я вдруг заорал так громко, что бедный пес отпрянул в сторону — слышать такое от ребенка ему, наверное, еще не приходилось. Плакал и кричал я долго, уговоры не помогали. Мама позвонила папе, и он вскоре приехал. Посадил меня к себе на колени, потрепал по голове и сказал: «Брендон, я думаю, ты все еще плачешь только потому, что тебе стыдно за то, что ты испугался. Но знай: кто ничего не боится, тот ничего по-настоящему и не любит в этой жизни…» Я мало что понял тогда в его словах, но запомнил их навсегда. Впоследствии отец ничего подобного мне больше не говорил. Думаю, эту фразу он незадолго до этого где-нибудь услышал или прочел и, не найдя сразу, чем утешить ребенка, сказал первое, что припомнилось.

Стивен к этому времени уже закончил все обеденные приготовления. Рассказ Брендона не произвел на него особого впечатления, он лишь вяло улыбнулся и спросил:

— Ты и сейчас собак боишься?

— Нет, — ответил Брендон, — собак точно не боюсь.

— Ладно, садись, — Стив махнул рукой на стул напротив, — будем надеяться, что сегодняшняя собачка окажется добросердечной и ничего не скажет про нас своему хозяину. Вдруг она уже вышла на новый виток мутации и пришла к выводу, что доносить нехорошо?

На этот раз оба засмеялись.

Весь следующий день моросил дождь, и Стивен слонялся из угла в угол, не зная, чем заняться.

— Ну как это можно жить без телевизора? — не переставал удивляться он. — Вечером хоть на стенку лезь. Прямо как в дремучем лесу.

Он продолжил обследование домика, слазал даже в подвал, как будто надеялся найти телевизор там. И спустя час несолоно хлебавши вернулся в гостиную. Брендон сидел на диване с книгой в руках. Дочитав до конца абзаца, он поднял голову и посмотрел на застывшего в дверях Стивена:

— А что ты любишь смотреть по телевизору?

— Все! — отрапортовал тот.

— Ну, как это — все?

— Да так. Можно, например, в жизни любить все?

— В жизни? — Брендон задумался. — Наверное, нет… Как можно любить зло, насилие, несправедливость? «Возлюби врагов своих…» — для этого надо быть святым.

— Вот я и есть святой… телевизионный!

Брендон усмехнулся:

— Ну, возьми почитай что-нибудь. — Он махнул рукой в сторону шкафчика: — Посмотри, какой здесь выбор — на любой вкус. Я уже кое-что себе отыскал.

— Вряд ли это может заменить телевизор, — с сомнением покачал головой Стивен. — Да я и не очень большой любитель чтения. Вообще, я думаю, человеку надо в жизни прочесть три-четыре хороших книги, и этого будет достаточно.

— И ты их, конечно, уже прочел, — поиздевался Брендон.

— Нет, — покачал головой Стивен. — Можно ведь перечитать горы книг, но так и не найти среди них те, которые были необходимы тебе … Лет пять или шесть назад мне попалась одна…

— Роман?

— Не помню. Я и названия-то не запомнил. Разве это так важно? По-моему, главное — остался ли хоть какой-то след. Там были такие интересные мысли… — произнес Стивен нараспев.

— О чем, например?

— Ну, хотя бы о том, что Бог — это любовь, но обретение Бога иногда бывает мучительным, поэтому любовь — это и муки, и страдания, и потери… И еще: о том, что человек так упорно стремится к бессмертию лишь потому, что не понимает: бессмертие — не синоним счастья и не гарантирует разрешения всех проблем. Стоит ли в таком случае обладать им? И если бы люди вдруг получили бессмертие, то не стало бы оно для них величайшим проклятием?