Майкл Роботэм: Подозреваемый

В воздухе клубится пыль – признак утечки газа. Я не могу одновременно кричать и задерживать дыхание. На середине лестницы я останавливаюсь, чтобы глаза привыкли к темноте. Джулиана лежит на полу возле нового котла. Она лежит на боку, правая рука под головой, левая вытянута, словно указывает на что-то. Темная челка упала на один глаз.

Скорчившись возле нее, я просовываю руку ей под спину и тащу к выходу. Боль в груди невыносима. Перед моими глазами танцуют белые пятна, как злые насекомые. Я еще не вдыхал. Но скоро придется. Я поднимаюсь на ступеньку, втягиваю Джулиану и сажусь после каждого усилия. Одна ступенька, две ступеньки, три ступеньки…

Я слышу, как у меня за спиной кашляет Чарли. Она хватает меня за воротник и пытается помочь, совершая рывок одновременно с моим.

Четыре ступеньки, пять ступенек…

Мы на кухне. Я отпускаю Джулиану, и она падает, ударяясь головой о пол. Извинюсь позже. Перекинув ее через плечо, я реву от боли и иду через холл. Чарли бежит впереди.

Где взрыватель? Таймер, термостат, центральное отопление, холодильник, огни безопасности?

– Беги же, Чарли! Беги!

Когда это стемнело на улице? Полицейские машины освещают ее мигающими огнями. На этот раз я не останавливаюсь. Я выкрикиваю одно слово, снова и снова. Пересекаю дорогу, огибаю машины и добираюсь до дальнего конца улицы, прежде чем колени подгибаются и Джулиана падает на грязную траву. Я опускаюсь рядом с ней.

Глаза Джулианы открыты. Взрыв начинается маленькой вспышкой в ее карих радужках. Через секунду нас накрывают звук и ударная волна. Чарли отбрасывает назад. Я пытаюсь их прикрыть. Нет никаких оранжевых шаров, как обычно бывает в кино, просто облако дыма и пыли. Искры льются с неба, и я чувствую тепло огня, от которого высыхает пот на шее.

Почерневший фургон лежит, перевернутый, посреди улицы. На деревьях повисли куски кровли и ленты труб. Камень и дерево устилают дорогу.

Чарли садится и смотрит на разорение. Записка все еще приклеена к ее лбу, она почернела по краям, но надпись различима. Я притягиваю дочь к груди и крепко обнимаю. Одновременно я снимаю с ее лба бумажку и мну ее в кулаке.

В ночных кошмарах, вызванных недавними событиями, я все время бегу: спасаюсь от чудовищ, бешеных собак и форвардов-неандертальцев, но теперь они кажутся более реальными. Джок объясняет это побочным эффектом левадофы – моего нового лекарства.

За последние два месяца доза уменьшилась в два раза. Он говорит, что, видимо, я меньше подвергаюсь стрессу. Вот ведь шут! Каждый день он звонит мне и предлагает поиграть в теннис. Я отказываюсь, и он рассказывает мне анекдоты.

– Какая разница между женщиной на девятом месяце беременности и разворотом «Плейбоя»?

– Не знаю.

– Никакой, если ее муж знает, что ему надо.

Это еще самый приличный из них, и я решаюсь рассказать его Джулиане. Она смеется, но не так громко, как я.

Джок предоставил нам свою квартиру, где мы и живем, решая, отстроить ли нам старый дом или купить новый. Так Джок пробует вымолить прощение, но он не прощен. Какое-то время назад он переехал к новой подружке, Келли, которая надеется стать следующей миссис Джок Оуэнс. Ей потребуются гарпун и цепь из огнеупорной стали, чтобы подвести его к алтарю.

Джулиана выкинула все хитрые приспособления Джока и просроченные замороженные продукты из холодильника. Потом пошла и купила новые простыни и полотенца.

Ее утренняя тошнота, слава богу, прошла, и тело с каждым днем становится больше (все, кроме мочевого пузыря). Она убеждена, что у нас будет мальчик, потому что только мужчина может доставлять столько неприятностей. Она всегда смотрит на меня, когда это говорит. Потом смеется, но не так громко, как я.

Я знаю, что она внимательно наблюдает за мной. Мы наблюдаем друг за другом. Возможно, она отыскивает признаки болезни или же не доверяет мне. Вчера мы поссорились – впервые с тех пор, как все уладили в тот раз. Мы собираемся в Уэльс на неделю. И она жалуется, что я всегда откладываю сборы до последней минуты.

– Я никогда ничего не забываю.

– Не в этом дело.

– А в чем?

– Ты должен делать это раньше. От этого меньше волнений.

– Для кого?

– Для тебя.

– Но, по-моему, волнуюсь не я.

После того как я пять месяцев ходил вокруг нее на задних лапках, благодарный за прощение, я решил вывести ее на чистую воду. И спросил:

– Почему женщины влюбляются в мужчин, а потом пытаются переделать их?