Питер Джеймс - Одержимый

Так какого черта он все это расколошматил?

В Аманде, впервые со времени смерти Кэти, он увидел некоторые похожие качества. Но он никак не мог использовать представившуюся возможность – его язык словно завязался узлом: двойным, или восьмеркой, или беседочным. Или всеми ими вместе. А мозг отупел.

Он стоял перед ней в ее прекрасной квартире и мямлил что-то про погоду, про пробки, про то, что в Лондоне уже негде нормально припарковаться. Если на прошлой неделе она и заподозрила, что он просто жалкий стареющий мозгочист в «вольво», то десять минут, проведенные им у нее, подтвердили это подозрение на сто процентов. Даже на сто десять.

Надо было приехать на мотоцикле. Но его красный «дукати» уже три года покрывался пылью в самом дальнем углу гаража. Он просто больше не мог на нем ездить.

По дороге в театр они говорили о переменах в лондонской архитектуре. Им обоим нравилось здание Ллойда и до зуда не нравилась башня в Канари-Уорф. Это было уже кое-что, хотя и не настоящий прогресс.

У Аманды были потрясающие ноги, но он не был уверен насчет ее юбки – то ли сейчас так можно, то ли она его провоцирует. Майкл и не подозревал, насколько отстал от моды.

Жалкий мозгоправ.

На сцене актер произносил монолог:

Шанс реабилитироваться представился Майклу во время первого антракта. Они пробились сквозь толпу к бару и завладели пивом, которое он предусмотрительно заказал заранее. Они чокнулись. Глаза Аманды сияли.

– Ну, – легко сказала она, – как у тебя прошел день? Чем ты занимался?

– Утром ходил по парку и собирал собачьи фекалии. – Сказав это, Майкл спохватился, но было уже поздно. Да, неплохая тема для разговора на первом свидании.

– У меня была собака, – сказала Аманда с поразительным энтузиазмом. – Я всегда пользовалась совком с крышкой.

– Я собирал их не для того, чтобы сделать парк чище. – Черт, куда меня несет? – А для того, чтобы показать их пациентке.

Аманда ответила ему серьезным взглядом, к которому он не был готов.

– Она страдает обсессивно-компульсивным психозом.

– Обсессивно-компульсивным психозом?

Кто-то толкнул Майкла в локоть, и он пролил пиво. Пиво затекло ему в рукав. Он сделал вид, что ничего не заметил.

– Да. Она панически боится грязи… даже мысли о грязи. Я показываю ей собачьи фекалии в стеклянных банках. Это часть лечения.

Аманда просветлела. С непонятной горячностью спросила:

– Я могу включить это в свой фильм?

– Я должен спросить разрешения у пациентки. Не знаю, согласится ли она.

– Мы можем использовать актрису.

Майкл кивнул.

– И что ты заставляешь свою пациентку делать с этими фекалиями?

– Ничего. Она просто смотрит на них. Это типичный терапевтический прием. Встреча со своим страхом. У нее навязчивая боязнь заразиться чем-нибудь. Она боится дотрагиваться до дверных ручек, телефонов общественного пользования, она постоянно моет руки – за неделю она изводит не один кусок мыла. Ко всему прочему, она не может пройти по улице рядом с собачьими фекалиями. Ей приходится поворачивать обратно. Обычно в таких случаях начинают с простого – я стараюсь убедить пациента дотронуться до дверной ручки. Я пытаюсь убедить его в том, что его проблема коренится в мозгу и опасность заразиться вовсе не так высока.

Аманда улыбнулась и отпила пиво.

– Собачьи какашки в банках – это интересно.

Майклу нравилось, как она пьет пиво – большими глотками, с удовольствием. Ему нравилось, как она наслаждалась простыми вещами. Кэти ненавидела пиво.

«Я их сравниваю», – подумал он.

Аманда была простой и в то же время элегантной, с очаровательной сумасшедшинкой. Майклу уже не в первый раз захотелось узнать, какая она в постели.

У него возникла эрекция. Он очень хотел обнять ее за плечи или за талию, но боялся, что она сочтет, что он чересчур забегает вперед, и поэтому отстранялся всякий раз, когда они случайно касались друг друга.

Он хотел сделать какой-нибудь жест, приближающий его к ней, – дотронуться до руки или отвести со лба прядь светлых волос, падающих ей на глаза. У нее была очень загорелая кожа, а на руках веснушки и легкий светлый пушок – в высшей степени сексуальные.