Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие тьме

До сих пор судебный следователь и жандармы отказываются от комментариев, ограничиваясь тем, что объявили об аресте Казвьеля и занесли его признания в протокол. Вскоре он будет помещен в следственный изолятор в Безансоне. В Сартуи все молятся о том, чтобы на этом кошмар закончился.

Через два месяца Казвьеля освободили. Против него не нашлось ни одной прямой улики. С самого начала тут что-то не складывалось. Шопар описал подозреваемого как человека опасного, одиночку и маргинала, но, безусловно, не как убийцу Манон. Он был брошен родителями сразу после рождения (Казвьель – название деревни, где его подобрали) и отдан под опеку государства. В первом приюте в Метце ему дали имя Патрик. Он переходил из приюта в приют и везде характеризовался одинаково: неустойчивый, недисциплинированный, грубый и резкий, но вместе с тем живой, волевой и своенравный… Благодаря этим качествам ему удалось попасть в приют в Нанси, дававший возможность получить приличное школьное образование и там познакомиться с Сильви.

Но затем взяла верх темная сторона его натуры. Драки, вспышки ярости, задержания… И хотя он сидел в тюрьме и работал в разных местах – был дровосеком, кровельщиком, торговал на базаре, – он никогда не терял Сильви из виду. Эти двое были связаны тесными узами – их объединяло сиротство.

Быть может, после смерти Фредерика Симониса в 1987 году Казвьель попытался сблизиться с Сильви, но она его оттолкнула? Что, если отказ привел его в ярость и заставил пойти на преступление? Однако в это я не верил. Скорее я был склонен думать, что он стал оберегать Сильви, не покидая Сартуи. Смерть Манон могла вызвать у него смутные угрызения совести: ведь он не смог защитить «свою вдову с ее сироткой». Иначе зачем ему было признаваться в убийстве?

В последующие недели жандармы зашли в тупик. Обыск в его доме ничего не дал, так же как и попытки опознания по голосу. Следственный эксперимент, проведенный в феврале, с треском провалился. В марте Казвьель по совету адвоката отказался от своих показаний. Он заявил, что совершил самооговор под нажимом жандармов.

Именно поэтому судебный следователь Витт передал дело в судебную полицию Безансона. Полицейские избрали иную линию поведения, чем жандармы. В мае 1989 года комиссар Филипп Сеттон созвал пресс-конференцию и, презрев пресловутую секретность, сообщил, что отныне будет разрабатываться версия несчастного случая. В зале поднялся шум: о каком несчастном случае можно говорить, когда пришлось отодвигать решетку люка, а о том, что тело Манон находится в колодце, узнали благодаря анонимному звонку! Но Сеттон стоял на своем. По его словам, некоторые улики указывали на детскую игру, которая обернулась трагедией.

Эта версия разрешала сразу две загадки: то, что Манон послушно пошла за своим убийцей, и то, что на обледеневшей земле не осталось следов – оба ребенка мало весили. Но главное, благодаря этой версии появлялось много подозреваемых, о которых раньше никто не задумывался: мальчишек, которые в тот вечер играли на детской площадке.

Наиболее подозрительным полицейские сочли Тома Лонгини, 13 лет, который считался лучшим другом Манон. Каждый вечер они встречались возле дома в поселке Король. А в тот вечер?

20 мая 1989 года, после первого допроса в мэрии Сартуи, Тома отпустили. Во второй раз, в начале июня, он был вызван в судебную полицию Безансона, где его допросили судебный следователь Витт и инспектор по делам несовершеннолетних суда большой инстанции. После чего он был помещен под стражу с соблюдением строгих правил, предусмотренных при задержании несовершеннолетних.

Была оглашена официальная версия: Тома Лонгини подозревается в неумышленном убийстве. Он играл с Манон возле очистных сооружений, подвергая ее безрассудному риску. Девочка свалилась в колодец случайно. Все это Филипп Сеттон и объяснил журналистам. В заключение он был вынужден признать, что подросток ни в чем не сознался. «Пока не сознался», – уточнил он под пристальными взглядами журналистов.

Через два дня Тома Лонгини был освобожден, а полицейские получили выговор за примененные методы и излишнюю поспешность. Даже жандармы встали на сторону мальчишки. Они указали на нелепость доводов полиции и особенно настаивали на анонимных угрозах. Коль скоро Манон Симонис погибла случайно, кто же тогда признался в ее убийстве, прежде чем оно совершилось? И кто угрожал Сильви Симонис еще за несколько месяцев до гибели ее дочери?