Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие тьме

Я никогда ничего подобного не слышал. Ван Дитерлинг поднялся и нервным движением подхватил сутану:

– Бывают случаи клинической смерти, намного более редкие, когда больной испытывает очень сильную тоску. Его видения ужасающи. Приближение смерти его пугает, и он выходит из этого переходного состояния подавленным, испуганным. Иногда ему представляется, что он покинул свое тело, но в конце туннеля света нет. Только красноватые сумерки. Лица, которые он различает, ему незнакомы и, более того, искажены муками. А вместо любви и сочувствия его переполняют боль и ненависть. Когда он приходит в себя, его личность полностью меняется. Он становится беспокойным, агрессивным, опасным.

Кардинал говорил, расхаживая по комнате, опустив голову. Казалось, каждое слово вызывало в нем глухой гнев. Он продолжал:

– Нет необходимости вам объяснять метафизический смысл подобного опыта. Пережившие его не верят, что они созерцали свет Христа, но совсем наоборот.

– Вы хотите сказать: они думают, что встретили…

– Дьявола, да. В глубине небытия.

Через несколько секунд я прошептал:

– Я впервые слышу о подобном явлении.

– Это означает, что мы хорошо работаем. Уже много веков Святой престол прилагает усилия, чтобы информация о таких видениях держалась в секрете. Ни к чему укреплять веру в дьявола.

– Уже много веков? Вы хотите сказать, что существуют древние свидетельства?

К ван Дитерлингу вновь вернулась его жесткая усмешка:

– Пришло время вам познакомиться с «лишенными света».

– Как вы сказали?

– Со времен античности эти люди с негативным опытом клинической смерти назывались «лишенными света». По-латыни «Sine Luce». Те, кто выжил, побывав в преддверии чистилища. Здесь, в нашей библиотеке, мы собрали их свидетельства. Идемте. Для вас мы приготовили подборку.

Я не сразу поднялся. Я пробормотал себе под нос:

– На месте преступления, где нашли тело Сильви Симонис, была надпись на коре дерева: «Я ЗАЩИЩАЮ ЛИШЕННЫХ СВЕТА»…

Я услышал над собой хриплый голос ван Дитерлинга:

– Пора понять, Матье. Эти убийства образуют одно целое. Они принадлежат одному кругу. Адскому кругу.

Я повернулся к прелату:

– Выходит, Агостина – одна из «лишенных света»?

Кардинал подал знак префекту, который открыл дверь, потом ответил мне:

– Худшая из всех.

И снова коридоры.

Снова префект со своими ключами святого. Петра.

Мы странствовали по Ватикану под покровом тайны.

Но мы были не одни – нас сопровождали два священника атлетического телосложения. Кардинал, превосходивший ростом своих телохранителей, шел быстрой, энергичной походкой, придерживая сутану. Его наперсный крест, а может быть, четки, которые я не заметил, позвякивали в такт его шагам.

Еще одна лестница. Резерфорд отпер дверь. Теперь мы шли по подземелью. По моим оценкам, мы должны были проходить под двором Пинии. Я слышал о секретных архивах Ватикана – подлинных, а не тех, что открыты для исследователей. Запасниках, хранящих тайную память Святого престола.

Здесь уже не было ни картин, ни резьбы. Бетонные потолки голы и покрыты бороздками. Для освещения пользовались лампами в металлических сетках. Один за другим следовали залы, в которых на стальных полках плотными рядами стояли папки желтого или бежевого цвета. Хранилище выглядело как архив любой бюрократической организации. Я задыхался от запаха бумаги и пыли. Ни ван Дитерлинг, ни Резерфорд не снисходили до комментариев.

Еще одна дверь, поворот ключа.

За дверью обнаружилось погруженное в сумерки помещение высотой в человеческий рост. На стенах – полки с сотнями книг. Чувствовалось, что воздух здесь поддерживается в определенном состоянии и является объектом неустанной заботы. Резерфорд подтвердил:

– Температура здесь никогда не превышает восемнадцати градусов. Влажность тоже под контролем. Максимум пятьдесят процентов.

Я приблизился к серым переплетам с золотым тиснением на корешках. На всех было одно и то же слово: INFERNO, [26]за которым следовало число: 1223, 1224, 1225… Позади меня раздался голос ван Дитерлинга:

– Вы знаете, что такое «преисподняя» библиотеки, не правда ли?

– Конечно, – ответил я, не спуская глаз с пронумерованных корешков. – Это помещение, куда ссылают запрещенную литературу: эротические книги, описания насилий, все сюжеты, не прошедшие цензуру…

Он приблизился и провел длинными пальцами по шеренге томов:

– Всем полицейским следовало бы быть интеллектуалами. Всем полицейским следовало бы учиться в семинарии… В Ватикане не плохо бы ввести такую специализацию. Здесь у нас находится «преисподняя в преисподней» – собрание всех книг о дьяволе.