Питер Джеймс - Антихрист

Из-за забора доносилось шипение поливальной установки. Пожилая пара, жившая там, умерла – сначала старик, потом его жена, с промежутком в несколько дней. Лом Коток, владелец тайского ресторанчика, который знал все новости округи, сказал Сьюзан, что дом кто-то снял в аренду – хотя, по слухам, он находится в ужасном состоянии. Своих новых соседей она еще не видела.

Ее тело было налито свинцовой усталостью. Доктор Паттерсон дал ей каких-то таблеток, и вчера они превратили ее в зомби. Несмотря на все просьбы Джона, сегодня она отказалась их принимать. Она хотела, чтобы голова у нее была светлой, но с таблетками или без – все было едино. Ее мозг наводняли одни и те же сумбурные мысли и страхи. Кейси. Трубка подачи воздуха. Сломанный соединитель. Она вышла из машины, пришла в палату Кейси, когда трубка уже была разъединена. Она же не могла забыть, что… что она…

Она содрогнулась. У нее в мозгу будто материализовался ящик, который она не могла открыть. Вот она в машине, а вот уже на полу в палате Кейси, держит два разъединенных конца трубки подачи воздуха. Промежуток времени между этими событиями был заперт в этом ящике. В этом же ящике лежали воспоминания о том, что произошло с Майлзом Ванроу. Она бежала, а потом Майлз Ванроу оседал на землю с торчащей из глаза антенной мобильного телефона. И никто не сказал ей о нем ни слова. Каждый раз, когда она упоминала Ванроу в разговоре с Джоном, он бледнел и менял тему. Вчера она позвонила Ванроу в офис и говорила с его секретаршей. Эта снежная королева сказала ему, что Майлза Ванроу нет в стране.

Если его нет в стране, если он за границей – значит, с ним все в порядке, верно?

Но она по-прежнему чувствовала, что Джон старается ее от чего-то защитить или, что более вероятно, что-то от нее скрыть. Правду?

А в чем правда?

Может, Джон просто тянет время, чтобы она ничего не предпринимала? Помогает мистеру Сароцини? Может, они собираются забрать Верити сегодня, завтра? Через неделю? Когда?

Во вторник Джон ездил к адвокату, Элизабет Фрейзер. Когда он вернулся оттуда, то сказал, что они ничего не могут предпринять, поскольку любое их действие подразумевает вручение мистеру Сароцини бумаг. Ей Элизабет Фрейзер ничего такого не говорила.

Неужели Джон лжет?

Может, ее родители тоже с ними заодно? Когда они навещали ее в больнице, она неоднократно рассказывала им, что произошло в то раннее утро в палате Кейси – по крайней мере, то, что смогла вспомнить, – и хотя они оба понимающе кивали, она заметила, как они переглядываются между собой – так, будто видят ситуацию совсем по-другому.

Иногда, в самые темные минуты, Сьюзан казалось, что у них есть еще одна причина для того, чтобы так переглядываться.

Неужели это я сделала? Неужели я помешалась? А вдруг я сумасшедшая?

У Сьюзан пересохло в горле. Рядом с креслом на траве стоял стакан с лимонадом, но у нее не хватало сил даже на то, чтобы потянуться за ним.

Сьюзан очень утомлял поток посетителей. Последние три дня все было почти как в Калифорнии. И люди были похожие, в основном из Центральной Европы, но не исключительно. Все они были неизменно вежливы: они приезжали, отдавали дань уважения, оставляли дары и уезжали. Но Сьюзан все равно не доверяла им и цербером сидела возле кроватки Верити во время каждого визита.

Девочке оставили так много даров, что они с Джоном уже и не знали, куда их складывать. Две спальни для гостей почти целиком были забиты ими. В дверь позвонили. Должно быть, третий час: посетители никогда не появлялись раньше этого времени, будто сговорились не тревожить ее в первой половине дня. Джон встретит их или няня. Сьюзан задремала, беспокойно вздрагивая.

Джон высыпал все содержимое сумки для гольфа на пол в холле и теперь шарил среди предметов в поисках магнитной карты от клубной раздевалки. Он уже опаздывал на игру, и настроение у него было из-за этого ни к черту. Он открыл входную дверь и увидел полного мужчину с величественной осанкой, в деловом костюме и плащом через руку. Он кого-то напомнил Джону. Понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, кого именно: актера Роберта де Ниро.

– Добрый день, – тихим вежливым голосом сказал мужчина. – Меня зовут доктор Фреер. Фергюс Донлеви был моим другом.

– А-а, – протянул Джон. Этот человек не был похож на врача. – Да. Жаль Фергюса. Ужасное несчастье.

– Да, ужасное несчастье, – кивнул Фреер. – Трагедия. Он был очень хорошим человеком, замечательным ученым. Чудовищная потеря.