Дженнифер Макмахон - Остров потерянных детей

– Ронда!

От неожиданности она вздрогнула и пролила теплое какао себе на джинсы.

– О господи! – ахнула она и, обернувшись, увидела перед собой Пэт.

– У меня и в мыслях не было тебя пугать, – сказала та. – Я была у себя в кабинете. Доделывала кое-какую работу, и тут мне показалось, что я услышала какой-то звук.

– Я… – пролепетала Ронда. – Я заехала узнать, есть ли что-то новое?

Пэт покачала головой.

– Пока ничего. – Она посмотрел на стаканчик с какао в руке у Ронды.

– Похоже, Уоррен заезжал сюда? – спросила Ронда.

Пэт медленно кивнула.

– Вообще-то он у меня в кабинете. Думаю, он хотел бы кое-что объяснить тебе.

Ронда поставила пластиковый стаканчик, вытерла руки о джинсы и бросила взгляд в коридор, который вел в кабинет Пэт.

– Он должен, наконец, сказать тебе правду, – добавила Пэт.

– Правду? – пробормотала Ронда. Пэт указала на коридор. Ее жест напомнил Ронде, как много лет назад белый кролик направлял ее через лес к пасхальной корзинке с конфетами. Только теперь этой корзинкой был Уоррен.

Ронда робко двинулась по коридору, Пэт – на полшага позади нее. Дойдя до кабинета, Ронда открыла дверь и вошла.

– А где?.. – удивилась она.

Пэт скользнула следом и, закрыв за ними дверь, встала у нее за спиной. Рядом с дверью, у стены, стоял тяжелый лом. Пэт наклонилась и одним быстрым движением взяла его в руки.

– Но почему? – удивилась Ронда. – Зачем ломать сцену?

– Потому что все кончено, – сказал Питер.

– Что именно? – Ронда надеялась, что он имел в виду себя и Ток. Что, если Ток и Лиззи тайно любят друг друга? Вдруг прямо на сцене Ток прильнула к Лиззи и что-то зашептала ей на ухо. Со стороны эти двое и впрямь напоминали влюбленную парочку. Ронде даже стало слегка стыдно за них. Одновременно она ощутила укол ревности. Что бы там ни происходило между ними, она, Ронда, была посторонней. А ведь до этого Лиззи делилась с ней буквально всем.

– Ты доверяешь мне, Ронни? – спросил Питер.

Ронда кивнула.

– Тогда помоги мне это сделать, – сказал он и протянул руку, помогая Ронде подняться на сцену. Вместе они схватились за простыню, на которой была нарисована детская в доме Дарлингов, и сорвали ее. За ней оказались голубая вода и пальмы Нетландии.

– Но, Питер… – начала было Ронда.

– Нам нужно больше инструментов, – сказал он и, спрыгнув со сцены, подбежал к ящику, в котором обычно хранились всякие нужные вещи. Вернулся он с ломиком и пилой.

– Пора! – шепнула Ток на ухо Лиззи, ставя ее на ноги. Та подняла молоток, который до этого держал Питер, и принялась колотить им пол. Сначала осторожно, затем все сильней и сильней. Ток взяла ломик и с душераздирающим скрежетом ржавых гвоздей начала отрывать доски от балок.

Питер взялся перепиливать раму задника, на которую они вешали декорации.

– Все кончено, – сказала он, скорее себе самому, чем кому-то конкретному. Лиззи уронила молоток и расплакалась.

– Лиззи, – сказала Ронда, подходя к подруге и кладя руку ей на плечо. – В чем дело? Что случилось?

– Отстань от нее! – процедила сквозь зубы Ток, подходя к ним с ломиком в руке.

Ронда попятилась.

– Ронни! Ты нужна мне здесь! – крикнул Питер. Он молотил по левой стороне задника. Тот слегка раскачивался. – Хватай другой конец!

Ронда отошла к другому концу и обхватила руками деревянный брус, представляя, что это шея Ток.

– Никто не должен ничего знать, – прошептала та Лиззи.

«Что знать? – мысленно крикнула Ронда. – Что ты сделала с моей лучшей подругой?»

– Тяни! – крикнул Питер.

Задник даже не сдвинулся с места. Тогда Ронда подскочила к нему и, вцепившись в доску, что протянулась через весь верх, начала раскачиваться на ней. Вместе с ней закачался пейзаж Нетландии – лазурная вода, еще более лазурное небо, очертания их острова.

«Иногда я спрашиваю себя, летала ли я когда-нибудь…»

Она подумала о Лиззи, висящей на перекладине в дверях чулана, чтобы стать выше ростом. Из динамиков в объятом пламенем дворе ее дома доносилась музыка. «Кареглазая девушка, – ворковал Ван Моррисон. – Ты помнишь, как мы пели когда-то…»

Наконец раздался треск. Задник наклонился и рухнул. Питер и Ронда полетели вниз, а на них свалилась груда досок и простыня с нарисованным на ней островом. Лоб Ронды пронзила острая боль, как будто все, что было в ее голове, – воспоминания о Лиззи и Питере, все случайные вещи, которые она когда-то узнала, например, реплики из их пьесы, пуговицы на форме солдат-конфедератов, – как будто все это пыталось вырваться на свободу. Ронда закрыла глаза. Пусть береговая линия Нетландии накроет ее и крепко держит, грозя никогда не выпустить.