Блейк Крауч - День закрытых дверей (сборник)

Она рыдала, а Энди утешал, говорил, что все будет в порядке, она оправится от всего этого, что впереди ее ждет прекрасное будущее.

Ложь.

Потом они оказались внутри больницы – впервые за много дней центральное отопление, над головой – яркое сияние флюоресцентных ламп, и Ви пыталась произнести его имя, но на нее опускалась плотная тьма, сулящая хотя бы краткое забытье, и она не имела сил с ней бороться.

Вайолет очнулась, лежа в кресле в приемном покое; Энди исчез, а боль вернулась.

Перед собой она увидела склонившегося молодого врача в очках с проволочной оправой и двух стоявших за ним медсестер; губы врача шевелились, но Ви ничего не слышала.

Энди

Наступила ночь, что заметно осложнило дорогу назад, в бетонную пустошь.

Действие «Оксикодона» ослабевало, и боль в правой, освежеванной, ноге, растянутых мышцах и суставах усиливалась с каждой секундой.

Именно водонапорная башня помогла мне наконец-то добраться до места; в тумане мерцал ее красный огонек, предупреждающий авиаторов об опасности.

В 8:27 вечера я въехал на парковку рядом со складом.

Вырубил двигатель, выбрался из кабины за колесом.

Боль в ноге просто слепила.

Я похромал по растрескавшемуся бетону ко входу и отпер дверь.

Собрал все оставшиеся силы, чтобы пересечь просторный склад и дойти до тележки; руки тряслись, когда я открыл выдвижной ящик и схватил ампулу с «Оксикодоном».

Я испытывал сильное искушение ввести двойную дозу, но справился с собой.

Похлопал по вене и ввел сорок миллилитров.

Облегчение наступило мгновенно.

Эйфория.

– Энди… Энди… Энди, посмотри на меня.

Я просто стоял и улыбался, позволяя наркотической волне омыть меня с ног до головы.

– Энди…

Такая длинная вереница дней, наполненных болью и страхом, и теперь это.

Облегчение.

Власть.

– Энди…

Вайолет спасена. Милая Вайолет.

– Энди…

И гнев.

– Энди…

– Да, Лютер?

Я положил ладони на тележку и покатил ее по полу к стулу, где несколько часов назад привязал его.

– Энди, пожалуйста, выслушай меня.

Я включил питание, и у него под сиденьем загудело.

– Слушаю.

Это продолжалось два дня.

Без перерыва, без сна.

Я жег его, растягивал, замораживал, резал.

Делал все, только чтобы не убить, и он ни разу не попросил меня остановиться. Мне хотелось услышать в его голосе малодушный страх, который он наверняка слышал в моем и в голосах бессчетного количества других людей, но Кайт только кричал.

Всякий раз, причиняя ему боль, я думал о том, что он сделал со мной. С Вайолет, ее мужем, ее сыном. С Бет Лансинг. Со всеми своими жертвами – известными мне и неизвестными.

Захватив фонарик, я направился к ступенькам, ведущим под склад, и опустился на несколько пролетов в подвал.

Просто посмотреть.

Поискать запасы пищи и воды и, конечно, лекарства.

След фонарика скользил по старым шлакоблокам.

Углы затянуты паутиной, всюду крысиный помет; иногда луч отражался в паре горящих глаз, которые сразу исчезали, и слышно было только царапанье коготков крысы, улепетывающей во тьму.

Пройдя пятьдесят футов, я остановился.

Из-за двери в конце коридора доносился плач.

Я бросился к ней, потянул на себя…

И остолбенел.

Не поверил своим глазам.

Совершенно не ожидал обнаружить такое, поэтому, онемев, застыл на пороге в ожидании, что мираж рассеется, но видение не исчезало.

Комнатка оказалась совсем маленькая – наверное, каморка уборщицы.

У дальней стены стояла колыбель с двумя младенцами, и оба – один из них Макс – вопили изо всех сил.

Я обтер их, как смог.

Сменил памперсы.

Накормил из баночек с детским питанием, а потом, взяв по младенцу в каждую руку, баюкал и утешал, пока они не заснули.

В три часа утра я снова подогнал фургон ко входу в отделение неотложной помощи. Дети спали на подушках в картонной коробке, которую я втиснул между передними сиденьями.

Решив, что вытаскивать их оттуда слишком холодно и мокро, я понес младенцев через автоматические двери прямо в коробке в приемный покой. Там уже находились четыре человека: чета с ребенком, страдающим от колик, и молодой человек, от которого разило сивухой, державшийся за левую руку, обмотанную окровавленной футболкой.

– Можете сообщить медсестре, что какой-то человек подбросил двух младенцев и что мать мальчика сейчас является пациенткой этой больницы.

Они скептически осматривали меня мутными глазами.