Стюарт Коэн - Семнадцать каменных ангелов

Фортунато допил мате и прошел в спальню переодеться к вечеру. Из просторного деревянного гардероба он выбрал свой лучший пиджак отличной итальянской шерсти, черный в мелкую белую клетку. Марсела купила пиджак к дню его рождения двадцать лет назад в дорогом магазине в центре, несмотря на его протесты – ведь точно такой же можно купить гораздо дешевле в пригородах. Он по-прежнему помнил волшебное сияние пиджака, когда впервые надел его и в нем вышел из магазина, абсолютно не отдавая себе отчета в том, что узкие лацканы и геометрически правильный рисунок ткани давным-давно вышли из моды и выглядели теперь совершенно нелепо. К пиджаку подобрал карминовый галстук и черные туфли, выудил из маленькой коробочки на полке запонки. Заглянув в бумажник, он с ужасом отметил, что тот несколько полегчал. Собираясь провести вечер вне дома, нужно обязательно иметь при себе некоторый запас.

Он вынул из ночного столика отвертку, быстро отвинтил дно гардероба и осторожно извлек дощечку из паза, который в свое время вырезал в углу. Из-под панели на него смотрели уложенные аккуратными рядами тугие зеленые пачки – полмиллиона долларов в американской валюте.

Деньги копились почти сами собой и в отсутствие Марселы прятались в небольшой тайничок. Часть денег он тратил на угодивших в беду полицейских или на пострадавших от преступлений, тех, кто особенно растрогал его. Дети, жившие в округе полицейского участка, знали, что от него всегда можно было ожидать конфетку или игрушку. Но денег все равно становилось все больше и больше; они уже почти заполнили отведенное им пространство на дне гардероба, так что скоро придется оборудовать новое.

Что хорошего они принесли ему? Даже под конец, с Марселой, когда он придумал новую сказку про специальный медицинский фонд для семей, она наотрез отказалась:

– Что есть, Мигель, то есть. Я предпочитаю умереть с достоинством в моем доме, а не гоняться за несбыточными надеждами.

Он сидел на кровати и разглядывал аккуратные ящички, на которые поделил свою жизнь. В другой половине гардероба за запертой дверцей висели платья Марселы, как она оставила их, ее туфли стояли маленькими опрятными парами на дне шкафа, ее шляпки лежали наверху. Некоторые мужчины заводили любовниц или даже вторую семью в другом конце города. Он обманывал Марселу совсем по-другому: изменял ей с идеалом, а не с другой женщиной, хранил верность лжи, которую они разделяли всю свою жизнь, лжи о честном полицейском и его жене – школьной учительнице. А потом объявились Уотербери и рак.

Он открыл Марселинину половинку гардероба, и его окатило сиреневым запахом пудры. Увидев ее платья, Фортунато заплакал.

Часом позже он пристегнул девятимиллиметровый браунинг и отправился в «Семнадцать каменных ангелов».

Афина в белой шелковой блузке ждала его в вестибюле «Шератона» и с застенчивым нетерпением посматривала на вход. Подходяще, с одобрением подумал он, для вечера с мужчиной на двадцать пять лет старше. Нужно одеться хорошо, но не соблазнительно.

По дороге к автомобилю она, как ему показалось, немного нервничала.

– Что за привычка у вас здесь ужинать в полночь!

– Мы здесь едим поздно, Афина. Вся штука в том, что нужна маленькая сиеста. Потом просыпаетесь, пьете саfесitо , [40] Порция кофе (исп.). и все в порядке.

Они сели в «фиат-уно» и поехали в сторону Ла-Боки. Осенний вечер веял мягким теплом, еще не утратившим приятной легкой сыроватости, так приятно облагораживающей воздух в летнее время. Теплый ветерок обтекал лицо Фортунато, словно мягкая полоска бархата. Улицы Палермо выглядели необыкновенно красивыми, переплетающиеся ветвями платаны по обе стороны мостовой образовывали над головой сплошной коридор, разукрашенный бледно-зелеными сгустками листьев. Улочкам поменьше великолепные старые особняки придавали необъяснимое ощущение материального благополучия, будто жизнь за их стенами текла в размеренном, но вполне чувственном довольстве. Большие многоквартирные дома этого оплота верхнего слоя среднего класса сверкали залитыми ярким светом вестибюлями за стенами из зеркального стекла. На ум приходили приемы, на которых официанты с напомаженными черными волосами и в белых пиджаках разносят гостям коктейли. По обеим сторонам улицы выстроились балконы, увитые вьющимися растениями и уставленные цветами в горшках, с некоторых балконов поднимался к небу голубоватый дымок жарящегося мяса. Почти на каждом углу бойкое кафе отбрасывало на улицу теплый отблеск.