Шарлотта Линк - Незнакомец

Кронборг медленно кивнул. Он догадывался, что сейчас последует.

— Но Максимилиан Кемпер все равно не оставлял вас в покое, не так ли?

Сабрина покачала головой. Она была очень бледной — соприкосновение с этим темным периодом ее жизни давалось ей намного труднее, чем она сама ожидала.

"Но с другой стороны, — подумал комиссар, — когда-нибудь ей нужно будет избавиться от этой тяжести. Она ее почти расплющивает".

— Он был словно терьер, вцепившийся зубами в добычу. Неуступчивый. Злой, язвительный и агрессивный, если не получал того, что хотел, — вздохнула Бальдини. — Я начала бояться его выпадов. Но несмотря на это, едва могла выдержать время от одной встречи с ним до следующей. Он мучил меня. Он по нескольку дней не звонил. А если я звонила в его клинику, то просил свою секретаршу отделаться от меня. Дома он не подходил к телефону. Я даже не знаю… как часто я тогда, расплакавшись, нарывалась на его автоответчик. Порой я не видела его по две недели и боялась, что всему настал конец. Со своим мужем я уже давно жила отчужденно, как с посторонним человеком. Я была в отчаянии. Была больна от одиночества и тоски. А потом он вдруг неожиданно снова договаривался со мной о встрече. Обнимал меня и шептал мне все те ласковые слова, которые мне были так знакомы. И которые мне были нужны. Но неизбежно…

— …снова переходил к своей излюбленной теме, — завершил фразу Кронборг, когда Сабрина запнулась. — К прошлому Ребекки Брандт.

— Да. Но я-то со временем уже знала, что меня ожидает, если я не буду делать то, что он хочет, — лишение его любви на несколько недель. Я боялась. Я, как сумасшедшая, начинала копаться в своей памяти. Я знала, что нет ничего такого, в чем можно было бы обвинить Ребекку, но размышляла, что можно было бы состряпать… Я знаю, что совершала тогда предательство по отношению к ней, что готова была пожертвовать ее хорошей репутацией и уважением ради моих больных, испорченных отношений с Максимилианом… но я не могла иначе. Я ненавидела себя, но… — Женщина не смогла продолжить, а только беспомощно пожала плечами.

Спустя какое-то время она вспомнила о Мариусе Петерсе. Он ни малейшим образом не был темным пятном на безупречной репутации Ребекки Брандт, но в истории "Детского крика" это было " неприятное происшествие" , как его назвала Сабрина.

"Неприятное происшествие".

Это выражение, однажды произнесенное, теперь висело в воздухе, как отвратительный запах, который не хотел выветриваться.

"Неприятное происшествие".

Сабрина посмотрела на Кронборга. Ее глаза еще больше потемнели, а руки, наверное, тряслись бы, если б она не зажала их между коленями, судорожно сцепив пальцы, на которых выступили побелевшие косточки.

Комиссар знал, что теперь она подошла к самой сути своего отчаяния. К тому пункту, который стал для Сабрины Бальдини причиной ее вечной усталости. Что, возможно, также было причиной и распада ее брака, и того, что она была замешана во всю эту историю вместе с Кемпером.

Дело Мариуса Петерса.

Полицейский должен был спросить об этом, ему не оставалось ничего другого. Он видел по сидящей перед ним женщине, что она и без того знала, что он это понимает.

— Сабрина, — осторожно произнес он, — если вам, по настоянию Кемпера, пришла наконец мысль о Мариусе Петерсе как о " неприятном происшествии" , то это означает, что после телефонных разговоров с тогда еще маленьким мальчиком вы не так уж сильно расслабились и не думали, что сделали все от вас зависящее. Это означает, что вы знали о том, что вам надо было действовать, но это могло повлечь за собой неудобства. А из этого следует, что вы осознанно закрыли на все глаза.

Бальдини, ничего не ответив, внезапно встала — сделавшись еще бледнее, чем была, — и прежде чем Кронборг смог отреагировать, беззвучно упала на пол. Скорчившись в позе эмбриона, она лежала на ковре в гостиной. И еще до того, как начать приводить ее в чувство, комиссар подумал, что эта красивая, уставшая женщина даже в бессознательном состоянии выглядит чрезвычайно грациозной.

Он любил ее. Он безумно любил ее. И если она сейчас и утверждала, что не понимала и не замечала этого, то она лгала. Точнее, полностью она не отрицала, что заметила нечто такое в его чувствах. Только глубину этих чувств она якобы не осознавала. Не понимала, что он думал о ней: "Или она будет моей — или смерть!" Но, конечно же, ей теперь надо было спасать себя. Теперь она тщательно взвешивала, с чем согласиться, а с чем нет.