Марио Пьюзо - Крестный отец (перевод М.Кан)

Люси ничего не ответила, вспомнив внезапно о предостережении Хейгена. Ее собеседник снова хмыкнул:

― Да вы не пугайтесь, я знаю, что почем. Ширмой служите, всего-то и делов, в Вегасе такое на каждом шагу... А не хотите ли составить мне вечерком компанию ― заглянем в кабаре, поужинаем, я даже для вас на фишки разорюсь.

Она заколебалась. Он настаивал. В конце концов она сказала:

― Я бы с удовольствием, только боюсь обмануть ваши надежды. Я не по этой части, как говорится, а в Вегасе девушки ― сами знаете...

― Я вас потому и приглашаю, ― бодро отозвался Джул. ― Я прописал себе сегодня отдых до утра.

Люси печально усмехнулась.

― Значит, это так очевидно? ― Джул энергично замотал головой. ― Ладно, поужинаем, но чур на фишки я разоряюсь сама.

За ужином в кабаре Джул, пользуясь наглядной демонстрацией обнаженных грудей и бедер, насмешливо, но добродушно развлекал ее ученым трактатом о различных типах упомянутых грудей и бедер. После ужина они на пару играли в рулетку ― и выиграли больше сотни долларов. Потом поехали на озеро и целовались при луне, на плотине Боулдер-Дэм. Он попробовал было пойти дальше, но, когда она решительно оттолкнула его, принял свое поражение беззлобно.

― Я же тебя предупреждала, ― полуукоризненно-полувиновато сказала Люси.

― Но я не мог хотя бы не попытаться, ― отвечал он, ― ты бы жутко обиделась. ― И она невольно прыснула, потому что он сказал правду.

За несколько месяцев они по-настоящему подружились. Романа не было: Люси по-прежнему ничего ему не позволяла. Она видела, что он озадачен ее упорством, но он не дулся, не злился, как сделал бы на его месте другой, и от этого ее доверие к нему только возрастало. Она узнала, что за профессиональным обликом врача скрывается отчаянно веселый человек, азартный любитель острых ощущений. Что на субботу и воскресенье он уезжает в Калифорнию, где на «Эмджи» с мощным мотором участвует в автогонках. А в отпуск забирается вглубь Мексики, в нетронутые дикие места, где, по его словам, чужого могут свободно прирезать за пару башмаков, а уклад жизни примитивен, как тысячу лет назад. Ей стало по простой случайности известно, что он хирург и в свое время работал в прославленной нью-йоркской больнице.

От всего этого, вместе взятого, все непонятней становилось, что заставило его пойти сюда, на такую работу при отеле. Когда она спросила его об этом, он уронил:

― Давай так, ты мне ― свою роковую тайну, а я тебе ― свою.

Люси побагровела и заговорила о другом. Джул тоже более не касался этой темы, и их отношения продолжались ― хорошая дружба, на которую Люси, сама того не замечая, полагалась все больше.

Сейчас, сидя у бассейна и покоя на коленях белокурую голову Джула, она испытывала к нему всепоглощающую нежность. По телу неодолимо разливалась истома, пальцы, безотчетно ища соприкосновения с кожей молодого человека, поглаживали ему шею. Он, кажется, безмятежно спал, и одно уже ощущение его тяжести волновало ее. Внезапно он поднял голову с ее колен и встал. Взял ее за руку и повел по траве к асфальтовой дорожке. Она не противилась, даже когда он привел ее к коттеджу, в котором находилась его квартира. Они вошли; Джул смешал себе и ей коктейли в высоких стаканах. Люси, разомлевшей от жаркого солнца и жарких грез, спиртное сразу ударило в голову. Она оглянуться не успела, как Джул уже обнимал ее, и только ткань купальников разделяла их обнаженные тела.

― Не надо, ― бормотала она, но в ее голосе отсутствовала убедительность, и Джул не обращал внимания.

Он быстро освободил ее тяжелую грудь от лифчика, мешающего ласкам, и, покрывая поцелуями ее грудь, округлый живот, укромную сторону бедер, снял с нее купальные трусики. Затем выпрямился, стянул и с себя трусы, обнял ее опять, и, обнаженные, в объятьях друг друга, они опустились на его кровать; она почувствовала, как он проникает в нее, и даже этого только ― этого легкого касанья ― оказалось довольно, чтобы вознести ее к высшей точке наслаждения, ― и в следующий же миг она прочла растерянность в его телодвиженьях. Нахлынул снова нестерпимый стыд, дважды изведанный ею до встречи с Санни, но Джул уже прилаживал ее в определенном положении на краю кровати, передвинул ее ноги ― она покорно предоставила ему распоряжаться ее телом ― и, не переставая целовать, соединился с ней снова, на этот раз ощутимо, плотно, а главное ― даруя ей уверенность, что и он получает искомое и движется к завершенью.

Когда он перекатился на простыни, Люси забилась в дальний угол кровати и разревелась. Она сгорала от стыда. И не поверила своим ушам, когда услышала, что Джул смеется ― негромко, но от души.