Стивен Бут - Танцуя с Девственницами

– И кстати, мы заслужили ее, – заметил Тэлби.

Джепсон кивнул.

– Еще есть свидетель, видевший этот фургон у ворот фермы «Рингхэмский хребет». Так получается, что он все же приезжал к Уоррену Личу?

– Вполне возможно, – согласился Хитченс. – Но сам мистер Лич утверждает, что водитель мог ехать мимо его ворот по своим делам. Не стоит забывать, что там проходит дорога на пустошь. Мы тоже последние два дня проезжали там.

– Естественно, уничтожив все следы шин, – сказал Джепсон.

– Бывает.

– Да, мы всегда не прочь уничтожить кучу улик с самого начала, верно? Это мы умеем. И делаем, можно смело сказать, талантливо.

– По-моему, вы несколько преувеличиваете, сэр, – возразил Тэлби.

– Преувеличиваю? – переспросил глава подразделения. – Да нисколько. Вам никогда не приходило в голову, что, когда тело найдено, иногда полезно держать полицейских как можно дальше от места преступления? Возможно, тогда мы и впрямь получили бы лучшие результаты.

– А это идея, сэр, – сказал Хитченс. – Давайте предложим ее как специальный проект в отдел оперативного планирования.

– Я подумаю над этим. Кстати, есть еще жена Лича. Ведь именно она обнаружила предыдущую жертву, эту Крю?

– Верно.

– Стюарт, нельзя упустить ни одной версии, что подкидывает нам компьютер.

– Мы так и стараемся, сэр. О Личе я не забуду, пока мы полностью не исключим его из списка подозреваемых.

– Что там с дружками нашей жертвы?

– Все дали показания, кроме того, кто написал записку. И все отрицают, что писали ее. И ни один почерк не совпал.

– И почерк Стаффорда, кажется, тоже.

– Я послал образцы графологу. Почерки схожи только на первый взгляд.

– Значит, есть еще загадочный бойфренд. Вот его-то мы и будем искать, верно?

– Загадочный бойфренд, который ездит на белом фургоне? – уточнил Хитченс.

– Загадочный бойфренд, который ездит на белом фургоне «транзит» со ржавой колесной осью, у которого какие-то дела, связанные с животными, есть острый нож и пара ботинок, отпечатком которых мы располагаем. По-моему, все идеально, – подвел итог Джепсон. – А больше вы ничего не хотите на Рождество?

– Если Санта не против, я бы еще попросил, чтобы к Мегги Крю вернулась память, – сказал Тэлби.

– Ах да. И как там продвигаются дела у Фрай?

– Медленно, по всем расчетам. Крю полностью замкнулась в себе. Фрай – наша последняя надежда. Но мы не можем вечно нянчиться с Крю, тем более если начали погибать женщины.

– Вы уверены, что Фрай справится? – уточнил Джепсон. – И где сегодня Бен Купер?

– Купер отрабатывает белый фургон, – доложил Хитченс.

– Не могу отделаться от мысли, что кто-нибудь другой справился бы с делом лучше, чем Фрай. Купер по крайней мере хотя бы старается понять человека. Он способен сопереживать.

– Ладно, – вздохнул Хитченс, – хватит с нас сопереживаний.

– А как насчет Сагдена? – поинтересовался главный суперинтендант. – Было бы полезно, чтобы со стороны это выглядело так, будто мы допрашиваем подозреваемого. Я имею в виду, политически полезно.

– Можем доставить его сюда хоть сейчас.

– Хорошо. А эта женщина из Чешира – Роз Дэниелс?

– Никаких следов. Боюсь, чтобы найти ее, потребуется ясновидение, а не сопереживание.

Уэйну Сагдену совсем не хотелось идти по повестке в участок. И его можно было понять. Прошло всего две недели, как он вышел из тюрьмы, и камеры все еще вызывали у него дурные воспоминания. Но в конце концов его просто провели в комнату для допросов, где его, закипавшего от злости и позеленевшего от страха, и обнаружили Диана Фрай и инспектор Хитченс.

– Неужели так трудно оставить человека в покое?! Если я один раз попался, так что ж с того? Или мне придется терпеть это до конца жизни? Лучше уж я сразу вернусь за решетку.

– Успокойтесь, мистер Сагден, – сказал Хитченс. – Мы просто хотим поговорить с вами.

– Ага, знаю я эти ваши разговоры. Ничего не скажу. Ни слова. Я требую адвоката.

Сагден как раз мог подойти под описание, данное соседом Дженни: рост около пяти футов, некоторая полнота от тюремной еды и недостатка движения, выцветшие глаза, волосы неопределенного цвета. Говорил он с явным местным акцентом. И наверное, иногда даже прилично выглядел – после того как получал из стирки свои джинсы и футболку.

– Я знаю свои права, – не переставал возмущаться Сагден. – Вы должны были сказать мне о них. И не сказали. Я ведь могу и жалобу подать.

Фрай не испытывала к Сагдену ни малейшего сочувствия. Вполне вероятно, что, если бы она сама недавно вышла из тюрьмы, полицейские были бы для нее последними людьми, которых ей захотелось бы видеть, а эдендейлский участок – последним местом, где захотелось бы оказаться. Но об этом она подумала бы еще до того, как идти на ограбление.