Стивен Бут - Танцуя с Девственницами

– А разве у нас не было раньше медиумов и ясновидящих, а?

– Шутите. Двенадцать, по последним подсчетам. Еще в нашей коллекции есть чудак, который предлагает отыскать нож всего лишь при помощи изогнутой ветки, а также специалистка по языку животных – хочет допросить белок, потому что думает, они могли что-то видеть, и эксперт по НЛО, у которого есть доказательства, что жертва была похищена инопланетянами для непонятных опытов, не имевших успеха. Да, и еще несколько экспертов по охране из этой государственной службы, «Английского наследия».

– «Английское наследие»? А им-то что нужно?

– Разрешение обследовать каменный круг на предмет возможного ущерба. Говорят, это бесценный памятник нашей культуры.

Джепсон поморщился.

– Где-то я уже слышал эту фразу. Она из какой-то книги?

– Может быть, – ответил Хитченс. – Кстати, похоже, «Английское наследие» считает, что это мы наносим ущерб камням.

– Они придурки. Избавьтесь от них.

– Газетчики еще хуже. Свалились на нашу голову.

– Это их вертолет вчера летал над пустошью?

– Ну да. А одного из этих типов мы сняли с верхушки дерева вместе с подзорной трубой. В защитной одежде, просидел там не меньше суток. А спал, привязав себя к ветке. Сказал, что научился этому в лагере «гринписовцев» в Беркшире.

– Чисто сработано, – почти с восхищением произнес Джепсон.

– Ну уж не знаю, насколько чисто. Двадцать четыре часа – это все-таки долго. Вы бы видели, во что превратилась трава под деревом. Так мы и засекли, где он находится: человеческое дерьмо способны узнать даже наши полисмены.

Джепсон скривился, покосившись на Тэлби, не проронившего ни слова за все время разговора.

– А вы что скажете, Стюарт?

– Боюсь, все довольно печально, – устало заговорил старший инспектор. – В нашем списке шестнадцать кострищ, и все появились в последние три месяца. Одни люди сооружали кострища правильно. Другие… ну, этим повезло, что огонь не перекинулся на всю пустошь. Еще неподалеку мы нашли закопанные кости животного. Скорее всего, собаки средних размеров. Проводится проверка.

Купер вспомнил эти слайды с костями. На первый взгляд казалось, что в темном волокнистом торфе застряли какие-то бледные щепки, похожие на белые и хрупкие обгорелые стебельки вереска. Потом, когда увеличили резкость, форма белых щепок на слайде сделалась смутно знакомой. Ему сразу подумалось о фермерском дворе, о пойманных овчарками крысах и о лисицах, которые обычно мышкуют на пустоши. Но все это было не то: животное было намного крупнее, и череп был больше и шире, чем у крысы.

– Эти двое бродяг не увлекаются жертвоприношениями животных? – спросил Джепсон.

– Парни из фургона? На самом деле они не бродяги, – заметил Хитченс.

– Да мне все равно, кто они такие.

– Они просто путешественники, сэр, – сказал Купер.

– Путешественники, как же. Они никуда не едут. С чего вы взяли, что они путешественники?

– Их можно рассматривать как не имеющих определенного места жительства, сэр. По закону «фольксвагеновский» фургон не считается местом жительства, даже если он сломан и не в состоянии передвигаться.

– Тогда на что они живут здесь, Купер? Орехи и ягоды собирают или что?

– По нашим сведениям, этот Келвин Лоренс раз в неделю ездит на автобусе до Бэйкуэлла за своим пособием.

– Ага, значит, он попрошайничает у службы социального обеспечения. А другой?

– Саймон Бевингтон даже не регистрировался для получения пособия, – ответил Купер. – Похоже, он все время проводит в окрестностях карьера или на пустоши. Он ни на что не претендует. Скорее всего, они делят то малое, что получает Лоренс.

– О, любовь и мир, аллилуйя! – пропел Джепсон.

– Им этого должно хватать – вряд ли они живут на широкую ногу. Но они не бродяги.

– Да будь они хоть цирковыми артистами на трапеции, мне-то какое дело, Купер. Их спрашивали о жертвоприношениях животных?

– Нет, сэр.

– Так спросите. И найдите этого Мартина Стаффорда и девушку, Роз Дэниелс. Надо найти хоть кого-то из них, ясно? Есть еще что-нибудь? Надеюсь, больше фокусов не ожидается? На сегодня с меня хватит.

– Ах да, – сказал Хитченс, словно неожиданно вспомнил важные сведения, про которые все забыли, – есть же еще членоферма.

– Какая ферма? – переспросил Джепсон.

– Ну, я не про ферму типа фермы Уоррена Лича. На этот урожай Европейский Союз субсидий не отпускает…

Уоррен Лич ждал, пока придет молоковоз. Это было одно из немногих обыденных дел, которые все еще наполняли его дни. Загнать коров, подоить, дождаться молоковоза. Утреннее молоко забирала местная сыроварня в Давдейле для производства сыра «хартингтон-стилтон». Многие фермеры гордились тем, что в знаменитом «стилтоне» есть и их молоко: казалось, они чувствовали, что поддерживают традиционный брэнд долины, а не отдают свою продукцию в пусть огромную, но безликую корпорацию. Лич когда-то тоже гордился и хвастался качеством своего молока. Сейчас он обнаружил, что оно больше не волнует его. Если бы он вылил молоко в канализацию или ближайшую канаву, его чувства не изменились бы ни на йоту.