— Аи а ли ли ли, — звучит в ответ.
Удивляться тут нечему. У всех правшей, да и у многих левшей, передняя левая лобная часть отвечает за то, какой ты есть. Или был. Марля, прикрывающая зияющую дыру, колышется при попытке что-то сказать.
— Отдыхайте, — говорю я больной, — а я пойду взгляну на вашу медицинскую карту.
Я смываюсь, прежде чем она успевает мне что-то сказать. Или отреагировать каким-то иным способом.
Медицинская карта не тратит лишних слов: краниектомия по поводу септического менингитного абсцесса/язычный абсцесс/факультативная косметическая операция + лапаротомия с пересадкой калвариума.
Говоря по-простому, девушка сделала пирсинг языка и занесла инфекцию, которая попала в мозг.
В результате ей удалили фрагмент костей черепа и пересадили на время в брюшину, пока врачи не удостоверятся, что с инфекцией покончено.
Я бы не стал называть пирсинг языка «косметической операцией», ибо к ней прибегают вовсе не для того, чтобы лучше выглядеть. Отчаянно пытаясь привлечь к себе внимание, девушки идут на членовредительство, чтобы дать вам понять, какой классный они сделают вам минет.
До чего паршивое настроение.
Чтобы окончательно погрузиться в веселую атмосферу, царящую в палате 8 o 8 W, я заглядываю в медицинскую карту барышни с остеосаркомой.
Сплошные непонятки: «атипичное» то и это, «велика вероятность» одного и другого. Правое колено то кровоточит, то нет. И через пару часов ей отхватят ногу до бедра.
В какие только передряги не попадает человек.
Пока я, как автомат, оформляю бумаги новенькой, мой пейджер подает голос. Это из палаты Дюка Мосби и Эссмана.
Кстати, о политике нашего заведения. Мы с Акфалем обязаны принимать до тридцати больных в неделю. Сколько мы их здесь продержим, это уже зависит от нас. Естественно, никто не заинтересован в том, чтобы держать их дольше, чем нужно, но, с другой стороны, если они снова попадут к нам по неотложке в течение сорока восьми часов после выписки, мы обязаны их лечить. Если же прошло хотя бы на час больше, это уже считается как первый визит, и пятеро из шести в результате оказываются в другой больнице.
Искусство состоит в том, чтобы определить момент, когда здоровье позволит пациенту продержаться на воле сорок девять часов, и выкинуть его из больницы. Звучит грубо — так оно и есть, — но если мы с Акфалем дадим слабину, нашу работу можно будет сворачивать.
Грань обозначена. Ее давно определили страховые агенты, знающие, что после определенной черты давить на нас, что называется, себе дороже — назовем это точкой отсчета сорока девяти часов, — и они умело подлавливают нас у этой черты. В промежутках между приемом новых больных и выпиской старых — а это жуткая бумажная волокита — мы кое-как справляемся с теми, кто находится в нашем распоряжении.
А это значит, что повторные освидетельствования больных вроде Эссмана или Дюка Мосби являются бесполезной тратой времени. Нашего внимания заслуживают только те, кому требуется экстренная помощь.
А это напрямую связано с внешними угрозами. Вот почему я взбегаю по пожарной лестнице и устремляюсь в больничную палату.
Кого здесь только нет! Врач-ординатор с недавней летучки, Джин Джин, четверо студентов-медиков и главный врач-резидент. А еще двое незнакомых мне врачей-резидентов мужеского полу. Один из них, зловещий красавец с диким взглядом, вооружен огромным шприцем. В глазах второго, похожего на птицу, сквозит раздражение.
— Ни в коем случае, — обращается главный врач-резидент к красавцу со шприцем. — Я против, доктор. — Она стоит между ним и больничной койкой.
Я здороваюсь со всеми и вытягиваю кулак для ритуального приветствия, но Эссман в ответ лишь тупо на меня смотрит.
— Вы кто, ребята? — спрашиваю у резидентов.
— И.Б., — отвечает тот, что со шприцем. Отделение инфекционных больных.
— А я из патологии, — говорит второй. — Это вы звонили мне на пейджер?
— Примерно час назад, — говорю. — Вы ведь тоже мне звонили?
— Это я, сэр, — подает голос студент-медик.
— Этот человек собирается сделать биопсию пораженных тканей, — сообщает мне главврач, кивая наИ.Б.
— Биопсию пораженных тканей? [42] Пораженная ткань — расплывчатый, но чрезвычайно полезный термин для обозначения любой аномалии. Так и видишь кратер, заполненный гноем.
О'кей, — говорю.
— О'кей? — У главврача брови ползут вверх. — Вы хотите, чтобы неизвестный патоген распространился дальше?
Читать дальше