Джош Бейзел - Бей в точку

Все шло к тому, что русские рано или поздно монополизируют Новую Бензиновую Аферу — точно так же, как они приберут к рукам Кони-Айленд. Это был лишь вопрос времени и плавности перехода, а также величины отступных для сицилийцев.

Те, кто жили с открытыми глазами, понимали: чем скорее, тем лучше. Переговоры с позиций силы предпочтительнее позорного бегства с мусорного поля боя.

Те, кто не умели смотреть на вещи трезво, не спешили расстаться с прибыльным делом и всячески мутили воду. Среди русских тоже нашлись свои смутьяны. Одним словом, пока этот подпольный бизнес переходил из рук в руки, то и дело обнаруживались острые углы.

А сглаживать углы — это как раз по части Дэвида Локано.

Я закончил третий год школы в постоянном ожидании ареста за убийство братьев Вирци. Отчасти поэтому я решил не идти в колледж, хотя в основном все упиралось в лень. В моем-то возрасте и при моей общительности вымучивать в общаге Фолкнера, пока какой-то чувак бацает на гитаре! Я отдавал себе отчет в том, что недоучка в доме — это прямое оскорбление моих предков, но я также отлично понимал, что их уже ничто не может оскорбить.

Я взял короткую передышку в общении с семейством Локано. Вместо того чтобы поехать с ними на остров Аруба, куда мне очень хотелось, я остался дома. Были у меня и другие слабые попытки ревизии наших отношений.

Так, однажды мы со Скинфликом, обкурившись, двинули в забегаловку под названием «Черт из табакерки». Нам захотелось что-нибудь бросить в рот, и тут я его спросил, не собирается ли он вступать в мафию.

— Ты чё, в натуре, — ответил он. — Отец бы меня убил.

— Гм. А кого он пришил, чтобы его приняли в мафию?

— Никого. Его как адвоката освободили от клятвы на крови.

— Ты в это веришь?

Он рыгнул:

— Абсолютно. Он мне не врет.

Кажется, Скинфлик с отцом действительно были как иголка с ниткой, при том что, по его собственному признанию, единственной книжкой, которую он прочел от корки до корки, была «Золотая ветвь» Джеймса Фрезера. А ведь там речь идет об отцеубийстве и межпоколенческой борьбе, лежащей в основе цивилизации. Странный выбор. В примитивных обществах молодой раб, желая вызвать царя на смертельный поединок, срывает золотую ветвь, а победителю схватки достается корона.

Впрочем, Скинфлик отрицал, что за этим кроется его враждебное отношение к отцу. Он утверждал, что выбрал эту книгу только потому, что ее читает Куртц в фильме «Апокалипсис сегодня», и его захватили идеи свободы и переклички с современностью. Как-то едем мы в машине, а за рулем, кстати, сидел его отец, и он расфилософствовался:

— Многие жалуются, что есть природные инстинкты, вроде «бей-беги», и что не надо их подавлять, а вот я совершенно свободен. Могу засадить в кого-нибудь из дробовика на ходу, прямо из окна машины, и плевать я хотел.

— Ты, стоя на твердой земле, хрен в кого попадаешь, — отреагировал его отец.

Мои отношения с Дэвидом Локано были ни на что не похожи. Он настоял на вознаграждении в сорок тысяч за убийство братьев Вирци. «Можешь их выбросить на помойку», — сказал он и в дальнейшем никогда не возвращался к этой теме, даже с глазу на глаз.

Но однажды, когда мы сидели в кухне вдвоем (Скинфлик отправился в видеосалон за кассетой, а миссис Локано по каким-то своим делам), он вдруг спросил, не возьмусь ли я за еще одно задание.

— Нет, спасибо, — говорю. — Я с такого рода работой завязал.

— Эта работа не такого рода.

— А какого же?

— Просто разговор.

Я не стал его останавливать.

— Эти параноидальные русские не доверяют телефону, — продолжал он. — Мне надо, чтобы ты разыскал на Брайтон-Бич одного человека и спросил, о чем он хотел со мной потолковать.

— Я совсем не знаю Брайтон-Бич, — говорю.

— Дело нехитрое, — сказал Локано. — Ты ведь не я. Все просто. В баре «Клевер» на Оушен-авеню назовешь фамилию, там его все знают. Он местная шишка.

— Это опасно?

— Не опаснее, чем доехать туда на машине.

В ответ я только хмыкнул.

Позволю себе на минутку отвлечься и поговорить о том, чего так боятся в преступном мире. Сделаться живцом.

Классический пример — начинающий сутенер в поисках девки, которая бы на него поработала. Ни одна профессионалка к нему не пойдет, поскольку у нее уже есть свой сутенер. Что он делает? Знакомится с местной девушкой, такой тихой мышкой, и начинает ее обхаживать. Изображает пылкого влюбленного. В один прекрасный день он сообщает ей, что должен срочно отдать деньги, иначе ему кранты. Его приятель готов выложить сто баксов, если она с ним перепихнется. После того как она это сделала, он становится в позу оскорбленного, избивает ее, унижает, а потом дает ей наркотики, чтобы успокоить. И вот она уже на крючке, работает на него регулярно, то есть «сделалась живцом». И начинаются поиски дурочки № 2. Таков человек, венец природы.