Юрий Яровой - Особый случай

– А я спал днем, – сказал Геннадий Осипович. – Пока Иван рыбачил, я отсыпался – эта ночь не в счет.

– И я утром уснула, – сказала жена.

– Утром? – удивился Геннадий Осипович, – Это когда же?

– Часов в семь.

– В семь? – Геннадий Осипович прибавил к свердловскому разницу в поясном времени и крякнул от удивления; – Кхм! Верно, я в это самое время тоже, значит… Постой, а в прошлый рейс ты как?

Прошлый рейс был ленинградским, сели в Кирове, по расписанию сели, да так и просидели в этом Кирове до следующего утра.

– Так же, – ответила жена, – Тоже утром уснула.

Геннадий Осипович внимательно поглядел на жену – теперь ему стали понятны я синие круги под глазами, и задумчивый вид, и односложные скучные ответы…

– И давно это у тебя так? – спросил он.

– Давно.

– Что же ты молчала? Надо было сходить к врачу, выписать снотворное.

– Ходила, выписала снотворное.

– Не помогает?

– Не помогает.

– Кхм…

Командир вырулил к стартовой зебре, развернул самолет точно по осевой линии полосы, и радист зачастил последнюю перед стартом проверку:

– Рули?

– Свободны, – покачал штурвал командир.

– Курсовые приборы?

Этот вопрос относился уже к нему, штурману, и Геннадий Осипович, чуть помедлив, назвал курс и режим.

– Красные сигналы?

– Не горят! – почти хором прокричали второй пилот, механик и сам радист.

«Красные сигналы» – это аварийные табло. Раз не горят, значит, можно взлетать, и командир нажал на штурвале кнопку радиопередатчика:

– Иркутск, 75410, прошу взлет.

21 час 30 мин.

Салон самолета № 75410

– Вам? Лимонад или нарзан? Пожалуйста, пожалуйста, берите!

Тане смешно: четвертый стаканчик берет и каждый раз спрашивает: «А у стюардесс есть имена?» Ему, понятно, хочется поговорить, может, и познакомиться, а ей некогда стоять на одном месте – у нее еще первый салон. Но Таня терпеливо, с улыбкой ждет, когда лейтенант выпьет очередной стаканчик нарзана. Можно, конечно, уйти и забрать стаканчик потом, но зачем огорчать пассажира?

В стюардессы Таня попала случайно. Провалила вступительные экзамены в иняз, что оказалось неожиданным не только для родителей, но и для нее самой, ибо английским она владела почти свободно. Пробовала Таня устроиться в Центр научно – технической информации – без диплома не приняли. Куда податься? Кто-то из знакомых отца сказал, что знание английского языка может пригодиться в авиации, он, разумеется, имел в виду международные авиалинии, но откуда вчерашней школьнице знать, что международный аэропорт в стране один – Шереметьево?..

– Спасибо, – глубоко и с чувством вздохнул лейтенант, возвращая стаканчик. – Такая, знаете, вода отличная!

– Пожалуйста – улыбнулась Таня, поспешно отходя к следующему ряду – не попросил бы чересчур внимательный лейтенант пятый стаканчик…

– Ну, – сердито встретила ее на кухне Людмила Николаевна. – Если ты будешь болтать с каждым пассажиром!..

– Нас учили бать вежливыми, – быстро вставила Таня.

– А пол вытирать вас учили? Бери тряпку и вытирай!

При наборе высоты раза два тряхнуло и из неплотно прикрытого кипятильника пролилась вода, потом на пол просыпался рис, затем зеленый горошек…

– Ну! – прикрикнула Людмила на Таню, – не знаешь, где тряпка? И я не знаю. Возьми пачку салфеток. – Она металась по кухне, растаптывая рис и горошек. Пришла пора. Наконец, накормить пассажиров, а бортпитание, загруженное еще в Хабаровске, застыло, но самое главное – из восьмидесяти семи порций нужно было выкроить все девяносто шесть!

– Ничего не получается, – швырнула Людмила пакет со столовым набором на стол. – Ладно, курицу я поделила, а что делать с вафлями? Их же съели! И колбаса… Где я возьму девять порций колбасы? Разворачивать пакеты? Придется.

Когда вылетели из Хабаровска, ее вызвал командир.

– Как пассажиры? Спят?

– Спят, командир.

– Вот и не буди.

– То есть?

– То есть, кто захочет – того накорми. А остальных не тревожь.

Людмила с недоумением посмотрела на командира.

– А что я буду делать с питанием в Красноярске?

В Красноярске должны были загрузить новый комплект бортпитания, а куда неиспользованный? Шутка ли – столько порций возвращать! А если кто из пассажиров напишет жалобу в министерство? Ему-то что, командир за питание не отвечает.

– Ладно, – отмахнулся Селезнев, – Иди, занимайся своим делом. До Красноярска еще надо долететь.

И вот, оказался прав: вместо Красноярска посадили в Иркутске. А в Иркутске, естественно, никто для них питания не готовил. Тут таких варягов, сбившихся с трассы, полный порт – хорошо хоть керосином быстро заправили. И, таким образом, у нее на восемьдесят девять пассажиров оказалось всего восемьдесят семь завтраков: пять у Магдагачи выдала летчикам, два завтрака они с Татьяной прикончили сами… Да еще два потребовала эта, в красных штанах. «Вот бог послал на мою голову! – вспомнила она девицу с приятелем – морячком, прохихикавшую все пять часов от Хабаровска до Иркутска. – То воды, то пакет, то она проголодалась… Спят все до единого, а этой хоть бы хны. И вот что поразительно: обязательно в дальнем рейсе попадется какая-нибудь…»