Юрий Яровой - Особый случай

00 час. 44 мин.

Москва. Центральная диспетчерская Аэрофлота

Козырев стоял у окна и жадно курил.

– Александр Иванович! – прибежала запыхавшаяся оператор. – Павлов требует! Срочно!

Козырев задержался у двери КП: «Если я ему ну жен срочно…» Он набрал шифр, и дверь открылась. Павлов повернул голову и кивнул:

– Вызовите, пожалуйста, инженерно-технический сектор! У меня рук не хватает.

Козырев нашел на пульте нужный клавиш, нажал и повернул микрофон Павлову.

– Секунду! – бросил Павлов в трубку. И – в микрофон: – Инженерно-технический? Разберитесь, что вы шло из строя: самолет Ил –18, зафлюгированы второй и третий двигатели. Доложите немедленно! – и снова переключился на разговор с генеральным конструктором самолета…

Несмотря на десятилетиями воспитанную самодисциплину, Александр Иванович здесь, на КП, не мог подавить ощущение, что что-то делается не так. Может, это ощущение вызывалось спокойной – по крайней мере, внешне спокойной – атмосферой, которая царила здесь, после накаленной атмосферы в «восточном» секторе, его не могла не удивить здесь тишина, прерываемая лишь ответными репликами Павлова: «Да, да… Понимаю… Разумеется…»

«А может, так и должно быть? – подумал он. – В конце концов, полет восемьдесят четвертого на двух продолжается уже два часа – срок вполне достаточный, чтобы убедиться в жизненности машины и в пилотном мастерстве экипажа. Доклады командира корабля – „Полет протекает нормально“ – тоже ведь кое о чем говорят: выдержки и хладнокровия этому командиру, видно, не занимать, а в такой обстановке для него это сейчас самое главное…»

Очевидно, и здесь, на командном пункте, пришли к выводу, что полет закончится благополучно. Но не рано ли пришли к этому выводу?

Требовательный писк зуммера. Александр Иванович нажал загоревшийся на пульте селектора клавиш:

– ЦДС!

На селекторе оказался главный конструктор по силовым установкам Ил –18.

Главный:Я консультировался с генеральным… Да, вам доложили о результатах эксперимента? Как я и предполагал, запустить охлажденный двигатель на такой высоте невозможно.

Козырев:Не понял…

Главный:Винты в рабочее положение поворачиваются слишком медленно – масло густое. А это значит, что и двигатель раскручивается тоже очень медленно. Турбины не успевают набрать нужное число оборотов, поэтому горят лопатки. Это вам понятно?

Козырев:Это понятно. – Оглянулся на Павлова, видит, что тот слушает одновременно обоих – генерального и главного конструкторов.

Павлов:Где же выход?

Главный:Вести самолет на двух двигателях.

Павлов:Самолет уже вошел в зону обледенения.

Главный:Тогда сажайте немедленно.

Павлов:Где? В поле? На лес?

Главный:На аэродром.

Павлов:До Тюмени им еще идти не менее сорока минут.

Главный:Я должен проконсультироваться с генеральным.

Павлов:Сколько вам надо на это времени?

Главный:Пять минут.

Павлов:Отключаю. – Поворачивается к Козыреву: – Что там?

Козырев:Свердловск, КДП. Самолет запрашивает посадку в Кольцове.

Павлов:(выхватывает трубку из рук Козырева): Что вы сказали?

00 час. 49 мин.

Свердловск, командно – диспетчерский пункт Кольцово

Запрос 75410 на посадку в Кольцове был передан тюменским диспетчером в ноль сорок девять, за минуту до поворота самолета над Тобольском на Тюмень.

– Свердловск, «восточный»? 75410 просит посадку у вас, в Кольцове.

– Но у нас метеоусловия ниже минимума, на полосе гололед… – И только тут до его сознания дошло, что посадку просит самолет отца. – Тюмень, «восточный»! Почему не принимаете вы?

– Мы его готовы принять. Полосу все время чистим.

– Так в чем дело?

– Командир решил идти на Свердловск.

– Понятно. Я доложу руководителю полетов.

– Докладывай, я жду.

Виталий выбрался из-за пульта – все равно экран локатора был пуст, самолеты переадресовывались в Челябинск или Пермь. За столом Крылова сидел Ивановский, начальник управления. Крылов был тут же, за соседним столом.

– Что у вас? – спросил Ивановский Виталия.

– 75410 просит посадку в Кольцове.

Ни один мускул не дрогнул на лице начальника управления, только левая бровь взметнулась вверх да так и застыла вопросительным знаком.

– С командиром можно связаться? – повернул Ивановский голову к Крылову.