Джек Хиггинс - Сольная партия

– Одному Богу известно, Джордж, хотя могу себе представить.

Оконное стекло дребезжало под порывами ветра, со стороны Темзы неслись дождевые облака, и крыши домов блестели от воды.

В Белфасте в это время тоже происходили чрезвычайные события. В историю войны в Ольстере им предстояло войти под названием „Кровавая пятница".

Первая бомба взорвалась в десять минут третьего на автобусной остановке „Смитфилд", последняя – в три пятнадцать в торговом центре „Кейвхилл-роуд".

Всего же по городу прогремело двадцать два взрыва, в основном в местах наибольшего скопления народа. Являлись ли жертвы протестантами или католиками – какая разница? К вечеру подвели итог: девять человек погибло, сто тридцать получили ранения.

В полночь армейские части все еще несли дежурство. Не менее двенадцати бомб взорвалось в тот день в районе Ньюлодж-роуд, в секторе, за который отвечала 40-я команда королевских морских пехотинцев.

В засыпанном битым стеклом и обломками переулочке рядом с Ньюлодж-роуд сидели, прижавшись к стене, напротив того, что некогда было „Замечательным баром Коха-на", а теперь превратилось в море огня, около дюжины морских пехотинцев. Два офицера стояли в небрежной позе посреди улицы и смотрели на пожар. Один из них в мундире лейтенанта морской пехоты. Второй, в красном берете, парашютист, в расстегнутой сверху камуфляжной форме без знаков различия и без бронежилета.

Его смуглое, в редких складках лицо могло принадлежать только человеку, слишком хорошо знавшему жизнь и не испытывающему к ней ничего, кроме презрения. Невысокий, широкоплечий, он казался полон опасной энергии, что странным образом подчеркивала бамбуковая трость, которой он постукивал себя по ноге.

– Что за парашютист? – шепотом спросил один из пехотинцев другого.

– Командир штатной спецслужбы. Полковник Морган. Говорят, крутой малый, – ответил тот.

В семидесяти метрах от них, на плоской крыше многоквартирного дома, скрючившись за парапетом, сидели двое мужчин. Одного из них звали Лиам О'Хаган, он занимал пост начальника разведки Ирландской республиканской армии в Ольстере. Через цейсовский бинокль ночного видения он разглядывал происходящее вокруг бара.

Молодой человек рядом с ним сжимал в руках винтовку „ЛИ" – оружие, пользующееся большим уважением как у снайперов ИРА, так и у снайперов британской армии. Установленный на ней инфракрасный оптический прицел позволял выискивать цель в ночное время.

Укрепив винтовку на парапете, стрелок припал к прицелу.

– Первым я сниму парашютиста.

– Не вздумай, – мягко остановил товарища О'Хаган.

– Почему?

– Потому что я не разрешаю.

Из-за угла показался „лендровер", за ним – другой. Все лишнее с машин было убрано, так что и водителя, и солдат, сидевших по трое на заднем сиденье каждого автомобиля, ничто не защищало. Они были в форме парашютистов и выглядели устрашающе в красных беретах и бронежилетах, с автоматами „Стерлинг" наготове.

– Ну вот, посмотри. Так и просят пули, идиоты. Скажешь, в них тоже нельзя пострелять?

– Попробуй, и больше стрелять тебе не придется никогда, – ответил О'Хаган. – Они отлично знают, что делать. В Адене они довели технику открытого боя до совершенства. Экипаж каждой машины прикрывает другую. Благодаря отсутствию брони они могут начать стрелять в любой момент.

– Проклятые эсэсовцы, – буркнул юноша.

– Неосторожное высказывание в присутствии человека, который в свое время тянул лямку королевской службы, – усмехнулся О'Хаган.

Аза Морган сел рядом с водителем в первый джип, и машины поехали дальше.

Лейтенант морской пехоты отдал команду, и его отряд построился и ушел. Улица опустела, только огонь яростно гудел на месте бара, да время от времени с грохотом лопались от жары бутылки за стойкой.

– Черт побери, какое расточительство, – заметил О'Хаган. – Ну да ладно, если верить друзьям социал-демократам, настанет день, когда не только Ирландия станет свободной и единой, но и виски будет течь из крана на кухне у каждого порядочного человека. – Он ухмыльнулся и хлопнул юношу по плечу. – А теперь, дружище Семас, нам с тобой, пожалуй, надо убираться отсюда.

Морган стоял у стола в штабе, располагавшемся в „Гранд Сентрал отеле" на Ройял-авеню. В военное время отель отошел к военным и служил казармой для пяти сотен солдат.

Он непонимающе смотрел на телеграмму в своей руке. Молодой офицер, передавший ему ее, с неловким видом топтался рядом.