Ли Чайлд - Кровавое эхо

По представлениям Ричера, было уже около двенадцати, и он посмотрел на часы, чтобы убедиться в том, что не ошибся. Он увидел, что Бобби вышел из конюшни и зашагал по дорожке мимо гаража. Бобби нес в руках пустую тарелку, моргал на ярком солнце и шел так, словно у него затекли все конечности. Он пересек двор и начал подниматься на крыльцо. Молча. Вошел в дом и закрыл за собой дверь.

Примерно в половине первого Элли пришла со стороны загонов для лошадей. Ее желтое платье было перепачкано в земле и песке, волосы спутались, лицо раскраснелось от жары.

– Я прыгала, – доложила она Ричеру. – Я делаю вид, будто я лошадка и прыгаю через барьеры, очень быстро, как только могу.

– Иди сюда, – позвал ее Ричер.

Она встала рядом с ним, и он ладонью стряхнул с ее платья песок и землю.

– Мне кажется, тебе следует снова принять душ, – сказал он. – И голову вымыть.

– Зачем?

– Чтобы быть красивой, когда твой папа вернется домой.

Она задумалась над его словами, напряженно и сосредоточенно принимая решение.

– Ладно, – сказала она наконец.

– И побыстрее.

Она пристально посмотрела на него, затем повернулась и умчалась в дом.

Без четверти час Бобби вышел из дома. Он помылся и надел чистые джинсы и футболку и сапоги из кожи аллигатора с серебряными пластинами на носах. На голове у него красовалась другая бейсбольная кепка, надетая задом наперед. На боку у нее было написано: «Квалификационная серия 1999».

– Они ведь проиграли? – сказал Ричер.

– Кто?

– «Техасские рейнджеры». В квалификационной серии тысяча девятьсот девяносто девятого года. А выиграли «Янки».

– И что?

– И ничего, Бобби.

Дверь снова открылась, и из дома вышли Кармен и Элли. Кармен по-прежнему была в ковбойском костюме, она снова накрасилась. Элли осталась в своем желтом ситцевом платье, но влажные волосы были завязаны в хвост лентой. Кармен держала ее за руку и шла, неуверенно переставляя ноги, словно у нее подгибались колени.

Ричер встал и показал ей, чтобы она села. Элли тут же устроилась рядом с ней. Все молчали. Ричер подошел к ограде крыльца и принялся наблюдать за дорогой. Он видел ее до того самого места, где исчезали линии электропередач. Может, на пять миль на север. Или на десять. Наверняка он не знал.

Он стоял в глубокой тени на крыльце, а мир перед ним раскалился добела. Наконец на границе обзора стало различимо облако пыли, оно смешивалось с маревом и ползло на восток, словно легкий ветерок из пустыни подхватил его и толкал вперед, в сторону владений Гриров. Облако росло, и вскоре Ричер уже смог разглядеть его очертания: длинная желтая капля, сотканная из пыли, поднимающейся и снова опускающейся на дорогу, мечущаяся то вправо, то влево в зависимости от того, куда вела ее дорога. Вскоре она стала в милю длиной, распухла и снова рассыпалась, прежде чем подобралась настолько близко, что Ричер сумел разглядеть светло-зеленый «линкольн», мчавшийся перед ней. «Линкольн» свернул, следуя за поворотом дороги, замерцал в жарком мареве и притормозил там, где колючая проволока уступала место красному забору из штакетника. Он выглядел пыльным и уставшим после долгой дороги, резко притормозил рядом с воротами, затем развернулся, и туча пыли, следующая за ним, отправилась дальше на юг, словно обманутая внезапной сменой направления движения.

Послышался скрип гравия и шорох земли под шинами. Солнце вспыхнуло на ветровом стекле, и Ричер сумел разглядеть внутри трех человек. Расти Грир сидела сзади. А на переднем сиденье устроился крупный бледный мужчина. У него были короткие волосы и простая голубая рубашка. Он вертел головой и вытягивал шею, оглядываясь по сторонам и широко улыбаясь. Слуп Грир вернулся домой.

«Линкольн» остановился рядом с крыльцом, подвеска перестала дребезжать, и двигатель замолчал. Несколько мгновений никто в машине не двигался. Затем сразу три двери распахнулись, и три человека вышли наружу. Бобби и Элли тут же сбежали с крыльца и устремились к ним. Ричер отошел от перил. Кармен поднялась на ноги и встала на то место, которое занимал Ричер.

Слуп Грир оставил свою дверцу открытой и потянулся на солнце, как положено всякому, кто провел полтора года в камере и шесть часов в машине. Его лицо и руки были бледными, он заметно прибавил в весе от пищи с избытком крахмала, но это был брат Бобби. Тут не могло быть ни малейших сомнений. Те же волосы, то же лицо, такая же фигура и осанка. Бобби шагнул к нему, широко раскинул руки в стороны и крепко обнял. Слуп ответил ему тем же, и они принялись хлопать друг друга по спине и радостно вопить, как будто только что вернулись в кампус после победного футбольного матча.