Павел Давыденко - Училка

– «На седьмом этаже, за семь часов счастья, спасибо тебе, и знаешь теперь…», – орал телевизор. Турка жевал бутерброд и думал про стрельбище, и про маму, и про Конову. Поступит он в электротехнический? Или в колледж при ДГТУ? Так там платное отделение…

– На седьмом этаже… – повторил Турка и с тоской поглядел на кривляющуюся певицу. Выключил телик. Мария Владимировна живет на пятом, а с ней в одном доме живет Воскобойникова, которая сегодня…

Турка запихнул в рот остатки бутерброда. Надо пройтись проверить. Ведь не может просто так быть комок в груди, не может. Даже если Алина (а что они еще могли обсуждать с Шулей?) и не собирается ничего затевать, нужно сходить и проверить. И… предупредить Марию Владимировну, а почему нет? Хотя она и сама догадалась уже, наверное.

Из маминой комнаты тянуло резкими запахами лекарств. Когда Турка возился в прихожей со шнурками, подошел отец.

– Ты куда опять? – спросил он, потирая небритый подбородок. – Все тебе дома не сидится, лучше бы уроки учил.

– Я на полчасика.

– К Вовке, что ли?

– Ага. К Вовке. Что там случилось, пап?

– А? Да маме плохо что-то. Ты, это самое, долго не шляйся, ладно? Без эксцессов чтоб.

– Хорошо.

Сначала Турка шел себе и шел, медленно. Темноту в переулках изредка разрезали фары легковушек, по стенам скользили желтые пятна, высвечивая стыки между бетонными плитами многоэтажек. Скользнут тусклые отблески по окнам-глазницам и затухнут в черноте.

Турка побежал. Ворвался в подъезд, столкнулся с каким-то мужичком – показалось, что он его уже где-то видел. Перескакивая через три ступеньки, рванул вверх, на пятый этаж. Сердце клокотало в самой глотке, и краем сознания Турка отметил, что не зря он бегал на стадионе все это время.

Воскобойникова, Воскобойникова, она навела их! Потому что… потому что почему?

В голове вертелся тот диалог с Алиной, но Турка не мог и не хотел разбираться с роем мыслей. Откуда он знает?

Перед ним стояла насмешливая, ехидная мордочка Воскобойниковой, и отголоски разговоров с ней шумели в ушах вместе с кровью.

При чем тут Алина, если…

Дверь закрыта!

Турка согнулся пополам, тут же взял разбег и врезался в филенку плечом. Он помнил, как выглядит замок изнутри, помнил, как думал о том, что его без труда можно вышибить, и вот теперь налетал на дверь всей массой, а косяк даже не думал поддаваться.

Отдышаться… Спокойно, спокойно.

Р-РАЗ!

Турка с треском влетел в прихожую. Падая, завалил вешалку, тут же вскочил, чувствуя, как адреналин бродит по жилам.

Сейчас он и при желании не мог из себя выдавить хоть слово, не хватало кислороду, и тут же закралось сомнение.

Он – псих.

Мария Владимировна, наверное, сейчас в душе, или проверяет тетради, готовится к занятиям, или…

А он ворвался в ее квартиру.

Турка постоял, придерживаясь пятерней о стену. Потная ладонь впечаталась в рисунок обоев, Турка поглядел на него и тут же отвел взгляд – закружилась голова.

Он идиот. Училки, то есть Марии Владимировны… вообще нет дома.

Тогда это проникновение со взломом.

Сердце тут же поменяло тональность.

Но свет-то горит.

А после что-то упало в глубине квартиры, и раздался приглушенный стон. Турка оглянулся на выбитую дверь, которая теперь не захлопывалась. Прикрыл ее, подпер сапогом. Освободил зонтик от чехла и пошел по коридору.

– Эй, что здесь…

Тип в маске из «Крика» направил на него ствол. Турка поднял вверх руки.

Дверцы шкафа были открыты, из них вывалилось белье. Мария Владимировна сидела с комком из колготок во рту, поверх губ – полоска прозрачного скотча. Халатик был чуть распахнут, руки стянуты сзади махровым поясом от халата.

– Какого хрена здесь происходит?! – выкрикнул Турка. – Шуля? То есть… – Турка мучительно вспоминал, как на самом деле зовут Шулю. – Что вы здесь… Опусти ствол! Ты в колонию, что ли, захотел?!

Турка только сейчас увидел второго человека. В такой же дурацкой маске, с открытым ртом и изогнутыми в притворном сожалении пустыми глазницами. В руке – мобильник.

Турка предполагал увидеть здесь толпу побольше, и теперь испытывал скорее удивление, нежели страх.

Странные фигуры. Шуля-то повыше будет, и не такой массивный, значит, это… Тузов и Крыщ?

Сердце теперь работало ровно: тук-тук, тук-тук.

– Опусти ствол. Это уже не смешно, ты же на учете. Если щас менты приедут, тебя лет на двадцать закроют, идиот!

– Я не Шуля, – пробубнила маска, опуская ствол.