Филипп Ванденберг - Восьмой грех

— Теперь — нет. Проклятие, именно сейчас, в самый ответственный момент. Мьюрат не мог обнаружить жучок?

— Это невозможно. Все звучало бы по-другому.

Но вдруг приемник затрещал и послышался голос:

— А как вам удалось раздобыть отсутствующую часть, господин экс-кардинал?

Долгое молчание. Дулацек и Груна нетерпеливо переглянулись. Все было тихо.

Тот же голос произнес:

— Позвольте я отгадаю: это связано с Соффичи, секретарем кардинала Гонзаги? Но вы только что сказали, что Гонзага так и не смог заполучить эту реликвию. Я не понимаю…

Потом раздался голос Аницета:

— Это не столь важно, профессор. Намного важнее было получить доказательство, что эта реликвия не подделка!

Мьюрат согласился:

— Конечно. — И тут же добавил: — Но что касается Соффичи… Ходят страшные слухи.

— Вот как?.. — голос Аницета звучал равнодушно. — Но даже если и так. Разве это что-то меняет в нашей ситуации?

Ответа не последовало.

Аницет заговорил снова:

— А теперь попробуйте положить недостающую часть на место!

Раздался далекий непонятный шум.

Прошла еще одна бесконечная минута, и тут Аницет воскликнул:

— Точно! Посмотрите, как идут нити!

Мьюрат подтвердил:

— Вы правы. Сомнений нет.

Аницет продолжал:

— Структура нитей четко вписывается в общий рисунок ткани. Так подделать невозможно! Значит, Гонзага действительно привез нам оригинал.

— Тогда я не понимаю, почему мои анализы не дали результатов, — сказал Мьюрат.

Дулацек и Груна усмехнулись.

Аницет задумчиво произнес:

— Это очень странно, но у вас есть еще один шанс.

— Я не возражаю, — ответил Мьюрат. — Если следы крови можно будет подвергнуть анализу, тогда… Я даже не отваживаюсь подумать об этом!

Потом снова наступила тишина, ничего не было слышно. Груна взволнованно произнес:

— А что теперь происходит?

— Они обнимаются и целуются! — ухмыльнулся Дулацек и зажал ладонью рот, чтобы подавить громкий смех.

Наконец в приемнике снова раздался голос Аницета:

— И когда можно ожидать первых результатов?

— Дайте мне три-четыре дня. А пока я буду хранить этот драгоценный предмет в своей комнате.

Дулацек бросил на Груну многозначительный взгляд, будто хотел сказать: «Сегодня ночью будет подстрелен еще один голубь».

Мальберг забрал Катерину из аэропорта на такси и купил на завтрак свежие булочки, сыр, ветчину и варенье из айвы. Теперь они сидели за кухонной стойкой в его квартире. Катерина скривила лицо и отставила чашку.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — опередил ее Лукас. — У меня кофе — полная бодяга. Никто не знает, откуда пошло это слово, но значение знает каждый. Неужели мой кофе настолько плох?

— Я бы так не сказала…

— Но подумала! Я признаю твою правоту. К сожалению, я не умею варить кофе.

Катерина толстым слоем намазала варенье на половинки булочек и, лукаво улыбнувшись, сказала:

— Что касается кофе, я промолчу.

— А в остальном?

— Ну, тут можно поспорить.

Лукас взял ее за руку. Катерина покраснела. Она подумала, что Мальберг воспользуется паузой между булочками с вареньем и ветчиной, чтобы сделать ей предложение. (Немецкие мужчины не всегда чувствуют момент, когда можно сделать это красиво.) Однако получилось по-другому.

— Ты сказала, что в газетной статье о Соффичи было указание на смерть Марлены, — напомнил Лукас.

Катерина растерянно взглянула на него. Но уже в следующее мгновение поборола разочарование.

— Да, — ответила она и, порывшись в сумке, достала газетную вырезку. — Это статья из вчерашнего номера «Messagero».

Мальберг пробежал глазами статью в четыре колонки, в которой сообщалось о несчастном случае с Соффичи. В конце статьи оставался открытым вопрос, почему же секретарь ехал на служебной машине кардинала Гонзаги, да еще под фальшивыми номерами. Очень странным редакции газеты показался тот факт, что Соффичи погиб у замка Лаенфельс, в котором обосновалось братство, враждебно настроенное к официальной Церкви. Ни одно слово не указывало на Марлену. В статье не было ничего нового. Лукас вопросительно посмотрел на Катерину.

— Фото, — сказала она и ткнула пальцем на снимок под статьей, на котором был запечатлен замок Лаенфельс. — Знак над входом!

Мальберг наморщил лоб: на гербовом щите над входом он увидел крест со второй перекрещивающейся балкой, которая шла наискось. Этот похожий на руну символ он уже где-то ни дел. Ну да, конечно.