Петра Хаммесфар - Грешница

Должна была существовать и третья версия, к которой Кора Бендер не подпускала никого. Она могла пролить свет на то, что действительно произошло в подвале, полагал Бурте. Возможно, собственная похоть вернулась к Коре бумерангом. А если так, то сцена в подвале не имеет значения, она – лишь крохотный фрагмент черной полосы в жизни Коры Бендер. И она защищает эту полосу от вторжения всеми доступными ей способами, в случае необходимости – в ущерб собственному душевному здоровью. Как будто Рудольф Гровиан не знал об этом раньше.

Профессор Бурте подробно объяснил разницу между правдой и ложью, рассказал о том, как Кора Бендер с ними обращается. Во время стресса она поначалу придерживается правды. Когда удается настроиться на ситуацию и давление спадает, начинает искать для себя выгоду. Этого можно добиться только с помощью лжи. Однако ложь создает новое давление. Возбуждение, которое Кора при этом демонстрирует, может вызвать у непрофессионала ощущение, будто сейчас ему откроется истина.

Так было на допросе. С Бурте Кора попыталась сыграть в ту же игру. Но он – специалист, его так просто не проведешь. Никто не отрицает, что много лет назад Кора Бендер имела негативный опыт общения с мужчиной, и, скорее всего, даже не с одним. Никто не ставит под сомнение тот факт, что обошлись с ней при этом скверно. С учетом ее тенденции к саморазрушению она, по всей видимости, действовала на мужчин с соответствующими склонностями как вызов.

На этом месте Рудольф Гровиан впервые осмелился возразить:

– Если вы намекаете на то, что она пошла на панель, то это не так. Ее сестра предлагала это и даже требовала этого от нее, если я правильно понял. Но госпожа Бендер не смогла этого сделать.

Его собеседник многозначительно улыбнулся.

– Еще как смогла, господин Гровиан. После смерти сестры она выбрала для себя худший способ наказания, который только могла себе представить: клиентов-извращенцев. Она описала мне несколько встреч. За свою жизнь я наслушался всякого, но тут даже мне стало не по себе. Вы же согласитесь, господин Гровиан, что ни одна женщина не станет сознаваться в подобном, если она этого не делала. Это потребность в искуплении в сочетании с подспудным желанием инцеста с отцом.

– Чушь собачья! – возмутился Рудольф Гровиан, понимая, как это звучит: словно, несмотря на возражения, слова Бурте его убедили.

Однако это было не так. Было лишь недоумение, из-за которого он лишился дара речи. Уверенность, с которой это было сказано… Словно Бурте стоял рядом и все видел.

Так оно и было – конечно, в переносном смысле. То, что он описывал Рудольфу Гровиану, было, по его словам, внутренним убеждением Коры Бендер. Будучи опытным и внимательным наблюдателем, Бурте умел извлекать крупицы правды из огромной кучи лжи.

– Боюсь, – сухо произнес Рудольф Гровиан, – что из этой истории вы извлекли ложь. Не знаю, зачем она рассказывает вам этот бред. Но по времени не сходится. Она была…

Он хотел сообщить профессору о том, что только что выяснил. Что после дня рождения Магдалины был подвал, а потом сразу же наступил октябрь. Бурте оборвал его небрежным взмахом руки. Дело не во времени. И даже не в проституции. Нет никаких причин так кипятиться.

Речь идет лишь о смерти Георга Франкенберга, о мотивах Коры Бендер и о ее благоразумии. Последнего не было. Кора Бендер невменяемая. Ее нельзя привлечь к ответственности за содеянное. Дело было не в мужчине и его поведении. Триггером послужила женщина.

В этот миг Рудольф Гровиан услышал слова Коры: «Мужчине просто не повезло: он лежал сверху».

Тем не менее полицейский покачал головой.

– Не знаю, из чего вы это заключили, господин Бурте. Вы допускаете огромную ошибку, с кондачка отметая сцену в подвале. Я слышал о ней уже дважды! А я тоже опытный и внимательный наблюдатель. В некоем подвале госпожу Бендер изнасиловали и едва не убили двое мужчин. В процессе была убита девушка, вполне вероятно, что это сделал Георг Франкенберг. Именно поэтому он должен был умереть.

К этому моменту профессор Бурте полностью успокоился. Он откинулся на спинку кресла, смерил полицейского задумчивым взглядом и поинтересовался:

– А на чем основана ваша уверенность? На словах госпожи Бендер? Или у вас есть доказательства?

Нет, черт побери. Он опирался только на слова. Парочка тут, парочка там. Хорсти Кремер, Мелани Адигар и Джонни Гитарист! Пока даже неясно, действительно ли Ганс Бёккель и Джонни Гитарист – одно и то же лицо. А Бёккель был единственным связующим звеном с Франкенбергом. Нельзя ведь в суде выдвигать в качестве аргумента «Song of Tiger»!