Вадим Голубев: Облом. Детективы, триллеры, рассказы разных лет

— Пойдем в постель! — предложил капитан.

— Пойдем, — согласилась женщина. — Только, давай еще немного выпьем! Я подам.

Когда Линда с двумя фужерами коньяка вошла в спальню, изрядно захмелевший Ананьев сбросил с себя гимнастерку и сапоги. Они выпили. Женщина снова прильнула к капитану своим загадочным поцелуем, от которого кругом пошла голова. Ананьев помнил обнаженную грудь Линды под своей рукой, теплую нежную руку немки на своем бедре.

Утром Линда разбудила Ананьева. Вкусно пахло кофе и чем-то жареным. У кровати стояли меховые тапочки.

— Где мои сапоги? — пробормотал Ананьев.

— В прихожей. Я их вычистила. Вчера ты сказал, что должен быть на службе к девяти утра. Завтрак готов!

— Как я вчера? — спросил Ананьев.

— О, мой офицер такой страстный! — улыбнулась Линда.

Она показала капитану синяк на руке и следы спермы на простыне.

— Я бы постирала, но нет горячей воды.

— Где ее взять? Во всем Берлине нет…

— В доме есть кочегарка. Она работает. В подвале много угля. Ваши солдаты могли бы натопить. Было бы тепло в доме. Мы могли бы решить наши гигиенические проблемы. К тому же в вашей части много женщин. Им горячая вода просто необходима. Кроме того, солдаты побросали в подвал убитых. Они уже начали разлагаться. Это — чревато инфекциями. Их надо сжечь!

— Ты спокойно предлагаешь сжечь своих немцев? Будто, это — дрова, — удивился Ананьев. — Вдруг родня их будет искать?

— Сейчас надо думать о живых, а не о мертвых! Все погибшие, как я понимаю, — гестапо или СС. Родня их искать не будет! Война кончится со дня на день. Главное — сохранить всех, кто выжил в ней. Между прочим, от котельной можно привести в действие энергогенератор. В доме будет свет!

— Хорошо! Прикажу старшине решить эти вопросы.

Явившись в политотдел, Ананьев первым делом заглянул в кабинет Бершадского. Тот сидел в новеньких генерал-майорских погонах.

— Разрешите поздравить, товарищ генерал-майор! — щелкнул каблуками Ананьев.

— И я тебя поздравляю! — встал из-за стола Бершадский и ахнул.

Отвисла челюсть и у Ананьева — начальник был черных, до колен трусах.

— Надюша сейчас на галифе лампасы нашивает, — пояснил тот. — А тебя, товарищ Ананьев, поздравляю с воинским званием майор!

— Служу Советскому Союзу! — вытянулся Ананьев.

Бершадский протянул ему новые майорские погоны. Привычным ударом ладони Ананьев хотел надломить их в соответствии с тогдашней фронтовой модой.

— Э, нет! — остановил начальник. — Хотя война пока еще продолжается многие фронтовые привычки, в том числе и эту, придется отставить.

— Уже скоро? — с пониманием спросил Ананьев.

— Через несколько часов будет подписан акт о безоговорочной капитуляции. Мы с Надюшей по этому поводу с утра пораньше расписались. Так сказать, зарегистрировали супружеские отношения. Моих-то в самом начале войны всех… Свои же, украинцы, топорами на куски изрубили. Ну, а ее сокол в сорок третьем под Курском навеки отлетался. Так-то! Делили мы фронтовые тяготы, теперь вместе мирную жизнь будем строить.

— Это дело надо отметить, товарищ генерал-майор! Я мигом!

— Постой, товарищ Ананьев! Сегодня в двенадцать ноль-ноль вручение правительственных наград за Берлин. До этого времени все должны быть «как стеклышко»! Тебя, кстати, с орденом Красного Знамени поздравляю!

Известие о подписании Германией капитуляции пришло когда «обмытие» наград было в разгаре. Все выбежали на улицу. Берлин утонул в треске выстрелов и могучем русском «ура». Стреляли, пили, целовались, снова стреляли, снова пили. Казалось, что конца не будет этой стихии.

Ананьев плохо помнил, как добрался домой. Когда он вошел, Линда щелкнула выключателем. Зажегся свет.

— Солдаты наладили генератор, — сказала она, поцеловав Ананьева.

— Мир, Линда! Мир! — впился в нее новоиспеченный майор.

— О, у тебя новые погоны?

— Да, теперь я по-вашему оберст! Давай выпьем!

— Не много ли?

— За победу им-мею право! Наливай! За нашу победу! — покачиваясь провозгласил Ананьев.

— За мир! — подняла свой бокал Линда.

— А теперь в кровать, немочка моя голубоглазая! — потащил Ананьев женщину в спальню. — Только ты раком встань!

— Как? Я не понимаю, — ответила Линда.

— Вот так! — показал Ананьев и захрапел, уткнувшись в подушку.

Следующим утром Линда насилу добудилась Ананьева. Она облекла майора в вычищенный мундир, напоила бразильским кофе и, вручив в качестве свадебных подарков Берашдаским золотые пудреницу и портсигар из дядиной коллекции, выпроводила на службу. Подарки произвели фурор. Бершадский выставил из «личных запасов» угощение. Ананьев снова, Бог весть когда, вернулся домой. Линда с понимающей улыбкой разлила по фужерам коньяк. Майор отрубился, лишь успев стащить с нее халат.