Дин Кунц - Казино смерти

Чиф Портер и Карла вышли из кабины, поспешили ко мне.

— Извините, что помешал вам доесть спагетти, — сказал я.

Они удивленно переглянулись.

— Одди, — сказала Карла, — у тебя надорвано ухо. И футболка залита кровью. Уайат, ему нужна «Скорая».

— Я в порядке, — заверил я ее. — Я умер, но кто-то не захотел этого, вот я и вернулся.

— Сколько бутылок пива он уже выпил? — спросил Уайат Билла Буртона.

— Это первая, — ответил тот.

— Уайат, ему нужна «Скорая», — повторила Карла.

— Мне — нет, — покачал я головой. — Но Дэнни в плохой форме, и нам понадобится пара санитаров, чтобы снести его вниз по всем этим ступеням.

Пока Карла принесла из кафе второй стул, поставила рядом с моим, села, начала охать и ахать, Уайат воспользовался установленной в машине рацией и вызвал «Скорую».

Когда он вернулся, я спросил:

— Сэр, вы знаете, что не так с человечеством?

— Много чего, — ответил он.

— Величайший дар, который нам дали, — свободная воля, а мы так неправильно его используем.

— Не стоит тебе сейчас об этом волноваться, — заметила Карла.

— Вы знаете, что не так с природой, — спросил я ее, — все эти ядовитые растения, хищные животные, землетрясения, потопы?

— Ну что ты так расстраиваешься, дорогой.

— Когда мы завидуем, когда мы убиваем за то, чему завидуем, мы падаем. А когда мы падаем, мы ломаем все сооружение, природу.

Подошел кухонный рабочий, которого я знал, он подрабатывал и в «Гриле», Мануэль Нунес. Принес бутылку пива.

Беря бутылку, я спросил:

— Мануэль, как поживаешь?

— Похоже, лучше, чем ты.

— Я какое-то время был мертвым, вот и все. Мануэль, ты знаешь, что не так с космическим временем, которое, как нам всем известно, крадет у нас все?

— Ты про «весной вперед, осенью назад»? — переспросил Мануэль, думая, что я говорю о переводе часов.

— Когда мы падаем и разбиваемся, мы разбиваем и природу, — ответил я, — а когда мы разбиваем природу, мы разбиваем время.

— Это из «Стар трека»? — спросил Мануэль.

— Вероятно. Но это правда.

— Мне нравился этот сериал. Помогал мне учить английский.

— Ты хорошо говоришь, — заверил я его.

— Одно время я даже говорил с шотландским акцентом, потому что представлял себя Скотти, — признался Мануэль.

— Когда-то не было ни хищников, ни дичи. Только гармония. Не было землетрясений, гроз, все находилось в равновесии. В самом начале время было одно… ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, ни смерти. Мы все сломали.

Чиф Портер попытался взять у меня бутылку пива.

Я сам протянул ее ему.

— Сэр, вы знаете, что больше всего ужасает?

— Налоги, — вставил Билл Буртон.

— Есть кое-что и похуже, — возразил я ему.

— Бензин стоит слишком дорого, и низких процентов по закладной уже нет, — вздохнул Мануэль.

— Что ужасает больше всего… этот мир нам подарили, а мы его сломали, и часть договора такова: если мы хотим, чтобы все было хорошо, мы должны все исправить сами. Мы стараемся, но не можем.

Я заплакал. Слезы удивили меня. Я-то думал, что еще долго не смогу плакать.

Мануэль положил руку мне на плечо.

— Может, мы сумеем все исправить, Одд. Понимаешь? Может, и сумеем.

Я покачал головой.

— Нет. Мы сами сломаны. А сломанная вещь не может исправить себя.

— Как знать, вдруг и может, — Карла положила руку на второе мое плечо.

Я сидел, превратившись в кран. Сплошные сопли и слезы. Мне было стыдно, но я никак не мог взять себя в руки.

— Сынок, — подал голос чиф Портер, — ты это должен делать не один, знаешь ли.

— Знаю.

— Так что сломанный мир лежит не на одних твоих плечах.

— К счастью для мира.

Чиф присел рядом со мной на корточки.

— Я такого сказать не могу. Совершенно не могу.

— Я тоже, — поддержала мужа Карла.

— Я совершенно расклеился, — извинился я.

— Я тоже, — призналась Карла.

— Я бы выпил пива, — сказал Мануэль.

— Ты на работе, — напомнил ему Билл Буртон. И тут же добавил: — Принеси бутылку и мне.

Я посмотрел на чифа.

— В «Панаминте» двое мертвых. Еще двое — в ливневом тоннеле.

— Ты только расскажи мне, что к чему, а мы все сделаем сами.

— Что нужно сделать… все плохо. Очень плохо. Но самое ужасное…

Карла протянула мне несколько бумажных салфеток.

— Самое ужасное в том, что я тоже умер, но кто-то не захотел этого, вот я и вернулся.

— Да. Ты это уже говорил.

У меня сдавило грудь. Перехватило горло. Я едва мог дышать.

— Чиф, я был так близко к Сторми, так близко к службе.

Он взял мое мокрое лицо в свои руки, повернул так, чтобы наши взгляды встретились.