Джеймс Гриппандо - Под покровом тьмы

– Это наше, девичье.

– Думаю, действует лучше, чем всякие папины глупости.

– Да ладно вам. Папа, у дочки которого есть розовый телефон, не может быть совсем уж плохим.

Энди прошла за Гасом на кухню, напоминавшую фотографию с разворота в модном журнале. Добротные шкафы вишневого дерева. Много гранита и нержавеющей стали. Стол размером с Гавайи. Энди пододвинула табурет к стойке. Гас, слишком нервничавший, чтобы сесть, остался стоять. Долгожданный солнечный луч пробился сквозь застекленную крышу, почти проведя между ними черту.

– Вы ведь не говорили Морган, что маму ищет ФБР? – Это прозвучало как вопрос, но с каким-то обвинительным уклоном.

– Нет. Я боялся, что даже простое упоминание о ФБР только еще больше напугает ее.

– Надо быть честным. Детская интуиция сильнее, чем вы думаете.

– Особенно у этого ребенка. Если она так хорошо все понимает в шесть лет, страшно подумать, что будет в шестнадцать.

– Единственный ребенок в семье нередко оказывается взрослее ровесников.

Гас налил две чашки кофе, потом встал по другую сторону стойки.

– У Морган, несомненно, есть кое-какие вполне взрослые склонности. – Он вспомнил об исчезнувшей из кабинета деревянной лошадке.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего. Вы думали над тем, что я рассказал о Бет?

– За последний час я лишь об этом и думала.

– И?

– Пищевое расстройство, кражи в магазинах… Я бы сказала, что это родственные проявления какой-то проблемы. Нехватка самоуважения, цели, индивидуальности. У женщины неприятности, и она вроде как зовет на помощь.

– Я слышал о пищевых расстройствах. Даже членовредительстве. Но воровство?

Энди глотнула кофе, потом осмотрелась.

– Она жила в мире, где выполняются все ее материальные потребности. Кража предметов первой необходимости вроде одежды была для вашей супруги последним способом вырваться из привычного окружения. Она когда-нибудь прежде делала что-то подобное?

– Крала?

– Нет. Она выказывала возмущение образом жизни, который вы вели?

– Насколько мне известно, нет.

– У вас есть хоть какая-то идея, почему она была так несчастна?

– Это более сложный вопрос.

– Позвольте мне упростить его. Несколько лет назад ваша жена обвинила вас в жестоком обращении.

– Да.

– Жестокое обращение нередко заставляет женщину делать странные вещи. Особенно если это длится много лет. Я не раз видела, как подвергшаяся жестокому обращению жена срывалась и поступала довольно странно.

– Бет никогда не подвергалась жестокому обращению.

Энди смягчила тон, не желая переходить к конфронтации:

– Можно немного поговорить об этом? То же самое вы утверждали, когда мы встречались у судмедэксперта. Мне бы хотелось верить вам. Но почему она подала то заявление?

– Как я уже говорил, это сложный вопрос.

Энди подумала, не означает ли «сложность» Марту Голдстейн.

– По-моему, мне важно знать это. Вы не согласны?

Гасу явно не хотелось снова вскрывать затянувшиеся раны, но вопрос, несомненно, требовал ответа.

– После рождения Морган у Бет была ужасная депрессия. По нескольку дней она не выходила из спальни, не хотела заниматься дочерью.

– Такое бывает чаще, чем вы думаете.

Уитли положил себе в кофе сахар.

– Мне так и говорили, но от этого не легче. Нам были нужны двухсменные няни для ухода за ребенком, потому что Бет не следила даже за собой. Я пытался уговорить ее показаться психиатру, но жена не хотела. Так тянулось день за днем. Я приходил домой – она по-прежнему лежала в постели, как в момент моего ухода. Мы начали ссориться. Просто словесные перепалки – и только. Она плакала и кричала, что я не обращаю на нее внимания, пренебрегаю ею. Казалось, один и тот же спор длится ночь за ночью. За исключением того, что через некоторое время Бет начала оскорблять меня, ничего не изменилось. Единственная моя вина заключалась в том, что я был по горло занят на работе – не обращая, как она говорила, на нее внимания. А потом Бет вдруг назвала это жестоким обращением.

– Так вы говорите, что только в этом и заключалось жестокое обращение?

– Именно так.

– Но из поданного в полицию заявления следует совсем другой вывод. Она утверждала, что вы оскорбили ее физически.

– Это преувеличение.

– Зачем ей выдумывать такое?

– А зачем ей красть в магазине платье двенадцатого размера?

– Так вы на это надеетесь? Что люди узнают, как ваша жена воровала, и наконец поверят, что обвинения в жестоком обращении выдуманы?