Стивен Кинг - Блейз [litres]

– Уведите ее в дом, Ава, – сказал я. – Уведите ее в дом.

Миссис Голдстайн обняла дочь за плечи, попыталась поднять.

– Пойдем, миленькая. Пойдем домой.

– Без Гендальфа не пойду! – закричала Моника. Одиннадцатилетняя, развитая для своего возраста – но сейчас больше всего напоминавшая трехлетнего ребенка. – Не пойду без моей собачки! – Лента с медалями, последние три дюйма которой пропитались кровью, прошлась по ее юбке, оставив на бедре кровавую полосу.

– Пойди в дом и позвони ветеринару, – обратился я к девочке. – Скажи, что Гендальфа сбила машина. Скажи, что он должен немедленно приехать. А я побуду с Гендальфом.

Моника посмотрела на меня. В глазах стоял не шок – безумие. Но я без труда выдержал этот взгляд – слишком часто видел его в зеркале.

– Вы обещаете? Клянетесь? Именем матери?

– Клянусь именем матери, – кивнул я. – Иди, Моника.

Она пошла, еще раз взглянув на Гендальфа и издав скорбный вопль, прежде чем сделать первый шаг к дому. Я присел рядом с Гендальфом, держась рукой за бампер «хаммера», как и всегда, испытывая жуткую боль и клонясь налево с тем, чтобы не сгибать правое колено больше, чем того требовала необходимость. Однако и с моих губ сорвался крик боли, и я задался вопросом, а удастся ли мне подняться без посторонней помощи. На миссис Феверо я рассчитывать не мог. Она отошла к левому тротуару, на прямых, широко расставленных ногах, согнулась в талии, словно кланяясь особе королевской крови, и блевала в сливную канаву. При этом одна рука, с сигаретой, была отведена далеко в сторону.

Я повернулся к Гендальфу. Под колесо попала задняя часть его тела. Позвоночник перебило. Кровь и экскременты сочились между сломанных задних лап. Он поднял на меня глаза, и я увидел в них ужасающую надежду. Его язык выполз изо рта и лизнул мне запястье, сухой, как ковер, и холодный. Гендальф собирался умирать, но, возможно, не так скоро. Моника в самое ближайшее время могла выйти из дома, а я не хотел, чтобы он дожил до этого и смог лизнуть ее запястье.

Я понимал, что должен сделать. И никто бы не увидел, как я это делаю. Моника и ее мать находились в доме. Миссис Феверо по-прежнему стояла ко мне спиной. Если другие люди, жившие на этой части улицы, смотрели из окон (или даже вышли на лужайки), «хаммер» блокировал им обзор, не позволял увидеть меня, сидящего с неестественно выпрямленной правой ногой рядом с собакой. Времени у меня было в обрез, считанные мгновения, и я упустил бы свой шанс, продолжая раздумывать.

Поэтому я взялся уцелевшей рукой за верхнюю, уцелевшую часть тела Гендальфа и без малейшей паузы вернулся на строительную площадку на Саттон-авеню, где «Фримантл компани» готовилась возвести сорокаэтажное банковское здание. Я в пикапе. По радио Пэт Грин [81] Патрик Крейвен Грин (р. 1972) – известный американский певец и автор песен. поет «Волна на волне». Внезапно я осознаю, что шум от двигателя крана очень уж громкий, хотя я не слышу сигнала, который тот должен издавать при движении задним ходом, а когда смотрю направо, мир за моим окном исчезает. Его заменяет что-то желтое. И на этом желтом черные буквы: LINK-BELT.Они увеличиваются и увеличиваются. Я выворачиваю руль «рэма» влево, до упора, зная, что уже опоздал, потому что скрежещет корежащийся металл, заглушая песню, а кабина начинает сжиматься, справа налево, потому что кран вторгается в мое пространство, крадет мое пространство, и пикап наклоняется. Я пытаюсь открыть водительскую дверцу, но куда там. Сделать это следовало незамедлительно, но слишком быстро стало поздно что-то предпринимать. Мир передо мной исчезает, потому что ветровое стекло из-за миллиона трещинок становится матовым. Потом строительная площадка возвращается, продолжая поворачиваться – это ветровое стекло выскочило из рамы и летит, как сложенная пополам игральная карта. Я давлю на клаксон обоими локтями, моя правая рука служит мне в последний раз. Но едва слышу грудок за ревом двигателя крана. Надпись LINK-BELTвсе движется, сминает дверцу со стороны пассажирского сиденья, сжимает пол под пассажирским сиденьем, разбивает приборный щиток, который ощеривается пластиковыми остриями. Все дерьмо из бардачка разлетается по кабине, как конфетти, радио замолкает, мой контейнер для ленча прижат к планшету с зажимом, и вот идет LINK-BELT. Надпись уже надо мной, я могу высунуть язык и лизнуть этот гребаный дефис. Я начинаю кричать, потому что именно в этот момент меня начинает сдавливать. Давление нарастает, моя правая рука сначала прижимается к боку, потом расплющивается, потом вскрывается. Кровь хлещет на колени, словно горячая вода из ведра, и я слышу, как что-то ломается. Вероятно, мои ребра. Такие же звуки слышны, когда куриные кости ломаются под каблуком сапога.