Грегг Гервиц - Обвинение в убийстве

– Черт возьми, Роберт. – Тим прохромал к холодильнику и распахнул дверцу. Лицо женщины смотрело на него в ужасе; сломанные кусочки грифеля виднелись в некоторых из ран. Он увидел дырки в боках холодильника, которые Дебуфьер просверлил для вентиляции. Вокруг шеи у женщины был закреплен пояс, плотно затянутый под подбородком, чтобы она не могла выбраться из дыры. Один ее глаз был проколот; из него вытекала мутная жидкость и скапливалась на нижнем веке.

Она плакала:

– О нет! Теперь он не один. О Господи, я не могу больше.

– Мы пришли сюда, чтобы вам помочь. – Тим протянул руку к ремню, но она закричала и повернула голову к его руке, щелкая зубами. Митчелл и Роберт стояли за спиной Тима и молчали.

– Я вас не трону. Я судебный… – Тим остановился, сообразив, что его присутствие здесь незаконно. – Я освобожу вас и помогу вам.

Ее лицо расслабилось; на лбу появились складки. Она плакала голосом, без слез. Тим медленно дотянулся до ремня и, видя, что она не пытается сделать движение в его сторону, ослабил его.

Роберт и Митчелл открыли нижнюю дверь. Женщина снова закричала, но они быстро вынули ее из холодильника и положили на пол. От ее тела шел запах гноя, пота и человеческого мяса. Она лежала на полу, ее руки дергались, ноги дрожали; она начала глубоко и громко стонать.

Роберт, спотыкаясь, отошел в угол и прислонился к стене. Он плакал, и слезы прокладывали себе дорожки через пыль от штукатурки, собравшуюся у него на щеках.

Соседи, наверное, уже заявили о взрыве и стрельбе, и полицейские машины вместе со «скорыми», вероятнее всего, были уже в пути.

Митчелл обеими руками нежно держал голову женщины, пытаясь пригладить ее жесткие волосы:

– Мы убили его. Мы убили подонка, который сделал это с вами.

У нее начались судороги, ее руки и ноги стучали по бетону, и Митчеллу пришлось придерживать ее голову, чтобы она не ударилась об пол. Но судороги так же быстро прекратились, тело женщины обмякло – все, кроме правой ноги, которая продолжала выворачиваться, царапая бетон сломанным ногтем. Митчелл встал возле нее на четвереньках, пытаясь нащупать пульс на шее. Он надавил костяшками в ее грудную кость и, не ощутив ответной реакции, начал массаж сердца.

Голова женщины слегка покачивалась от его движений; ее целый глаз, белый и блестящий, как фарфоровое яйцо, смотрел вверх. Рядом стоял на коленях Тим, готовый помочь, хотя он знал каким-то шестым чувством, которое, должно быть, приобрел во время пребывания на минных полях и в вертолетах эвакуации, что ее уже не оживить.

Митчелл прекратил массаж; мышцы на его руках вздулись. Он встал, сцепил пальцы.

– Она умерла. Я подгоню фургон к забору. – Он повернулся и пошел вверх по ступенькам.

Роберт подбежал к женщине:

– Нет! Давай, Рэкли, теперь ты. Давай!

Тим покорно склонился над женщиной, но ее рот под его губами оставался холодным и пустым. Ее жесткое, как доска, тело поднималось и опускалось, как картон, который вдавливают в ковер. Ее губы посинели. Тим снова проверил пульс на сонной артерии – ответ отрицательный.

Лицо Роберта было влажным от пота и размазанных слез.

Тим поднялся, убрал пистолет и легонько похлопал Роберта по плечу:

– Давай выметаться.

Роберт вытер рот:

– Я ее не оставлю.

Тим положил ему руку на предплечье, но тот ее сбросил. До них донесся вой далекой сирены.

– Мы больше ничего не можем сделать, – сказал Тим. – Мы уходим. Роберт. Роберт. Роберт.

– Пошли.

Роберт поднялся, как ребенок, делающий то, что ему велят, и двинулся вверх по ступенькам.

Голова женщины была запрокинута на бетонном полу, рот широко открыт. Тим мягко закрыл его, перешагнул через тело Дебуфьера и направился вверх по лестнице. Митчелл мудро убрал от искореженной металлической двери все приборы. Когда Тим вышел на задний двор, он услышал, как к дому подъезжают полицейские машины. Прямо у дырки в заборе его ждал фургон. Дверь открылась, и Тим шагнул внутрь.

Близнецы сидели сзади, прислонившись спиной к стенке фургона. Лицо Роберта раскраснелось. Рубашка Митчелла была пропитана кровью. Тим захлопнул дверь, и они отъехали от обочины.

– Если еще раз прыгнешь в пекло, – сказал Тим, – я тебя пристрелю.

Роберт не шелохнулся.

Аист, белый, как полотно, сидел на телефонном справочнике, чтобы видеть дорогу из-за приборной доски. Он бросил взгляд через плечо:

– Простите. Я не… Не мог зайти. Я был слишком напуган. – Сморщившись, он схватился за сердце, смяв рубашку. – Я подогнал машину и ждал, что вы подадите сигнал или что кто-нибудь выйдет. – Он пошарил в карманах, вытащил голубую таблетку и проглотил ее.