Грегг Гервиц - Обвинение в убийстве

– После чего вы его арестовали?

– Да.

– Вы абсолютно уверены, мистер Фаулер, что рассказали мистеру Кинделлу о его правах?

– На все сто процентов.

– Вы сделали это до или после того, как надели на него наручники?

– Думаю, во время этого.

– Вы думаете? – Защитник выронил несколько листов и нагнулся, чтобы их поднять.

– Я рассказал ему о его правах, когда надевал на него наручники.

– То есть в этот момент он стоял к вам спиной?

– Не все время. Я повернул его спиной. Мы обычно надеваем на подозреваемых наручники сзади.

– Угу. – Защитник потыкал карандашом в верхнюю губу. – Мистер Фаулер, вы знаете, что мой клиент глухой?

Рука Делейни выскользнула из-под подбородка и ударила по столу, нарушив идеальную тишину, воцарившуюся в суде. Судья Эверстон, низенькая женщина под семьдесят, с лицом, испещренным морщинами, дернулась под своей черной мантией, как будто ее ударило током. Дрей закрыла рот рукой и так сильно сжала пальцы, что ногти впились в щеку.

Фаулер окаменел:

– Нет. Он не глухой. Он прекрасно слышал все, что мы ему говорили.

У Тима свело живот. Он вспомнил неровный голос Кинделла, ломаный ритм его речи. Кинделл отвечал только тогда, когда к нему обращались напрямую, и только тогда, когда он смотрел на человека, задающего вопрос. У Тима в груди все сжалось от боли, как будто кто-то закрутил тиски.

Защитник повернулся к судье Эверстон:

– Мистер Кинделл потерял слух девять месяцев назад при взрыве на предприятии. В коридоре ждет его лечащий врач, которого я готов вызвать как свидетеля, чтобы подтвердить, что мистер Кинделл официально признан глухим. А вот еще два отчета независимых врачей о состоянии слуха мистера Кинделла, в них говорится, что он страдает двусторонней глухотой. – Подняв папку, он быстро вытряхнул оттуда бумаги, сложил их и передал судье.

В голосе Делейни уже не было обычной уверенности:

– Я протестую, Ваша честь. Эти отчеты являются показаниями с чужих слов.

– Ваша честь, эти отчеты представлены суду окружным медицинским управлением в соответствии с повесткой о явке в суд с документами для представления имеющихся письменных доказательств. Они не подпадают под правило о показаниях с чужих слов, так как являются официальными документами.

Делейни села. Судья Эверстон, сурово нахмурившись, просмотрела документы.

– Мистер Кинделл умеет читать по губам, Ваша честь, но только на самом начальном уровне – его никогда не обучали этому профессионально. Если в момент ареста на него надевали наручники, он был повернут к мистеру Фаулеру спиной и не видел его губ. Мистер Кинделл, таким образом, был лишен самой малейшей, хотя и весьма сомнительной, возможности понять, что ему зачитывают его права. Он сделал признание, не поняв и не узнав до конца своих прав.

Делейни перебила:

– Ваша честь, если офицеры…

Судья Эверстон оборвала ее, махнув рукой:

– Не надо, миссис Делейни. – Она сжала губы, и вокруг рта у нее собрались морщинки.

– Далее защита просит, чтобы все улики, найденные в доме моего подзащитного, не приобщались к делу, так как обыск был проведен с нарушением четвертой поправки.

Голос Дрей, тихий и напряженный, произнес из-под руки, которой она закрывала рот:

– О Боже.

Делейни уже вскочила с места:

– Даже если подзащитный в самом деле глухой, он все равно может дать официальное согласие на обыск, и улики отзывать не нужно.

– Мой клиент глухой, Ваша честь. Каким же образом он мог дать осознанное и добровольное согласие на обыск, просьбу о котором он даже не слышал?

Кинделл повернулся и вытянул шею, чтобы видеть Тима и Дрей. Его улыбка не была злорадной – скорее это была довольная улыбка ребенка, которому разрешили оставить себе то, что он только что украл.

– Миссис Делейни, какие еще у вас есть вещественные доказательства, связывающие мистера Кинделла с местом преступления и самим преступлением? – Костлявый палец судьи Эверстон появился откуда-то из складок ее черного одеяния, указывая на Кинделла с плохо скрытым презрением.

– Помимо тех, что мы нашли там, где он живет? – Ноздри Делейни затрепетали, ее лицо и шея покрылись красными пятнами. – Никаких, Ваша честь.

С губ судьи Эверстон сорвалось что-то, сильно смахивающее на «черт возьми». Она сверкнула глазами на государственного защитника.

– Объявляю перерыв на полчаса. – Она вышла, забрав с собой отчеты о состоянии слуха Кинделла. Казалось, она даже не заметила, что половина зала забыла встать.