Пи Трейси - Смертельная поездка

Начиная с 17 октября 1946 года городок Фор-Корнерс начал погибать. В тот день отец Хейзл Крюгер поджег гостиницу «Белый камень» и голышом танцевал в пламени пожара до тех пор, пока не сгорел заживо – так он решил отплатить всему миру за то, что видел и что творил на земле под названием Нормандия.

Не то чтобы он до этого случая особенно процветал – какое там процветание, когда он ютился в одной из немногих проплешин в бескрайних лесах Висконсина, куда кто-то по ошибке уронил каплю озера, – но без гостиницы и той горстки заядлых рыбаков, которые каждое лето приезжали сюда из Милуоки и Мэдисона, проделывая при этом долгий путь, город совсем замкнулся в себе и понемногу, квартал за кварталом, начал пустеть.

К тому времени, как Томми Уиттиг появился на свет, ту дорогу, которая вела к гостинице и под прямым углом пересекала асфальтированное шоссе, поглотил лес, и Томми только на прошлой неделе – а ему скоро должно было исполниться восемь – задумался о том, почему город называется Фор-Корнерс – когда углов у него только два.

Чтобы объяснить эту загадку, дед Дэйл отвел его на озеро Уайтстоун и показал полуразрушенную кирпичную стену. Он сказал, что когда-то это была наружная стена первого этажа старой гостиницы.

– В такой чаще глаза себе повыхлестать проще простого, – сказал дед Дэйл, размахивая обглоданным чубуком вересковой курительной трубки, которую он не разжигал уже лет тридцать, потому что вечно ковырялся в каком-нибудь моторе и не хотел, чтобы ему снесло голову. – До сих пор видно, какую дыру в лесном покрове прожег этот пожар, когда перекинулся с гостиницы на деревья. Может, он спалил бы весь этот чертов штат, если бы не пошел дождь.

То, что пожар мог спалить весь этот чертов штат, произвело на Томми большое впечатление. Он задумался, где бы в таком случае он родился и как бы выглядел флаг с сорока девятью звездами вместо пятидесяти – таким же смешным или нет.

– Если бы ты был ястребом и пролетал над нами, ты бы увидел круг молодого леса площадью пятьдесят акров, весь заросший колючим вереском – ну, тем низкорослым кустарником, который все время норовит вцепиться тебе в шнурки ботинок. Пожар полыхал на всех этих пятидесяти акрах. Помню это, будто вчера. Сгубил он этот город, вот что я тебе скажу. Самолучшие белые сосны шестьдесят футов высотой горели, будто свечи на торте.

– А он правда был голый? – спросил Томми, возвращаясь к самой удивительной для него подробности.

Дед Дэйл засмеялся и сказал, что да, мистер Эверет Крюгер был голым, будто только на свет появился.

– А старая Хейзл его видела? – Хейзл держала кафе на углу, рядом с бензоколонкой дедушки Дэйла – последние предприятия в Фор-Корнерсе, – и, насколько было известно Томми, ей было лет сто.

Дед Дэйл присел на корточки и посмотрел Томми прямо в глаза, как он делал всякий раз, когда хотел сказать ему что-нибудь по-настоящему серьезное и важное.

– Томми, мы никогда не говорим об этом пожаре в присутствии Хейзл. Понимаешь? Когда ее отец сбрендил и устроил тут пекло, ей было чуть больше лет, чем тебе. Она все видела. Представь себе маленькую девочку, заглянувшую через замочную скважину в ад и увидевшую, как ее отец превращается в почерневшую головешку. Можешь, а?

Томми всю неделю честно старался, но не смог представить Хейзл Крюгер даже просто в виде маленькой девочки, не говоря уже о том, чтобы эта девочка пережила такую трагедию.

Он катил свой старый велосипед по дальней от кафе стороне дороги и смотрел на Хейзл через большое окно. Повернувшись к нему широкой спиной, она возилась с плитой-грилем, которая располагалась прямо за стойкой – чтобы не ходить далеко. Даже сквозь пыльное стекло он видел, как качалась у нее на голове здоровенная копна неестественно черных волос и колыхалась отвисшая кожа бывших подбородков в районе того места, где у других людей находится шея, когда она поворачивалась, чтобы поставить на стойку тарелку с заказанной едой.

Томми сощурился до слез на глазах. Ярко-красные губы Хейзл расплылись, а морщины вроде бы исчезли с лица, но он все равно не смог разглядеть спрятанную в коконе старости маленькую девочку.

Подняв глаза, Хейзл заметила его через стекло и помахала рукой. Томми смущенно помахал в ответ. Всю жизнь она была для него просто старой Хейзл с большими руками, которыми, казалось, могла с легкостью раздавить его, если бы захотела, с дикой прической и бесплатной картошкой фри всякий раз, когда он забредал к ней в кафе; но с тех пор как дед Дэйл рассказал ему историю о том, как Фор-Корнерс стал двумя углами, она превратилась в совсем другого человека – таинственного и странного, видевшего, как ее собственный отец сгорел заживо.