Маркус Сэйки: По лезвию ножа

– Мадам, дверь открой, не то высажу ее к чертям собачьим!

Тишина. Может, девчонка заметила черный ход и сообразила, что нужно бежать?

– Как знаешь! – Эван с силой лягнул дверь; она задрожала, но с петель не слетела. Он отошел, чтобы разбежаться и пнуть еще сильнее. В тот самый миг от двери с грохотом отлетел кусок, щепки рассыпались во все стороны. Когда плотную древесину пробила вторая пуля, Дэнни вспомнил о пистолете, лежавшем в открытом ящике стола. На секунду повисла жуткая, непредсказуемая тишина.

А потом Эван словно взорвался. Демоны, проснувшиеся, когда он ранил хозяина ломбарда, поработили его разум. Он поднял пистолет и выпустил в дверь три пули. Нет, он целился не в замок, а в девчонку, явно замыслив недоброе. У ног Дэнни стонал истекающий кровью бородач. Эван в ярости бешено пинал дверь. Рама треснула, из-за двери послышалось испуганное всхлипывание. Ситуация окончательно вышла из-под контроля: Дэнни стоит посреди кровавой лужи, Эван орет так, что вот-вот перебудит весь квартал… Горит свет, Боже мой, горит чертов свет! Дэнни уже дважды мотал срок: первый раз в окружной тюрьме, второй – в тюрьме штата. Свое отсидел по-честному, но за такое обоих упекут на долгие годы.

Нет уж, с него хватит!

Приоткрыв дверь, Дэнни выскользнул на улицу и с трудом заставил себя идти в обычном темпе, чтобы не привлекать внимания. Парень, бредущий в сторону надземки. Ничего особенного.

Через два квартала он услышал вой сирены.

Сон начинался по-разному, а заканчивался всегда одинаково.

На этот раз он в церкви, не в храме Рождества Христова, но все равно где-то в ирландском квартале. Низкий бархатный голос произносит непонятные слова. Свет пробивается сквозь витражи, заливая кровавыми отблесками гладкие скамьи. В руках Карен – сборник гимнов, глаза испуганные. Дэнни хочет прочесть гимн – ведь причина ее страха кроется именно на страницах сборника, – но слова расплываются и переплетаются словно змеи. Раздается сухой щелчок и, застыв на самом пороге яви, Дэнни понимает, что не сможет, не успеет навести порядок в мире сновидений. Карен превращается в Эвана, а сборник гимнов – в пистолет…

Бесшумный ярко-оранжевый выстрел снова оборвал его сон.

Лежащая рядом Карен что-то пробормотала и отвернулась, натянув на себя одеяло. Взмокшее от пота тело охладил слабый сквознячок. Дэнни вздохнул, протер глаза и взглянул на часы. Без десяти семь.

Наверное, пора вставать. Он потянулся к Карен, прикоснулся к ее шелковистой коже, вдохнул сладкий ванильный запах. Почему она желаннее всего именно тогда, когда ему нужно уходить?

Дэнни все-таки провалялся до звонка будильника. Карен ощупью нашла кнопку «повтор звонка»: по утрам она обычно нажимала ее дважды, а то и трижды. Стараясь не потревожить ее, Дэнни выбрался из постели, наклонил голову, потянулся. Надо же, всего тридцать два года, а вставать по утрам уже тяжело.

В душе под колючими, как иголки, струями Дэнни вспомнил ночной кошмар. Такого ему не снилось уже пару месяцев, хотя было время, когда сон повторялся еженедельно – в ту жуткую пору семь лет назад.

Тогда десять минут до прихода поезда были самыми трудными. Его так и тянуло поймать такси или просто броситься бежать, но анонимность надземки казалась чем-то вроде спасательного круга. Во рту пересохло; в ушах – вой сирены; станция – метрах в пятистах от ломбарда. В любой миг его могли схватить.

Наконец, дохнув затхлой гарью, подошел поезд «коричневой» ветки, и Дэнни вошел в вагон, как самый обычный пассажир. У дверей стояли парень в мешковатых штанах и толстуха с пакетом из «Маршалл Филдз». [4] «Маршалл Филдз» – знаменитый универмаг в Чикаго. Дэнни спокойно протиснулся мимо них. Поезд мчал на север, в район яппи, кофеен и кондоминиумов. На каждой остановке Дэнни заключал новую сделку с Богом. Очередная остановка – еще один шаг, удаляющий от прошлого. Взгляд в будущее. Незначительное с географической точки зрения расстояние, отделяющее старую жизнь от новой.

И счастливое избавление, черт подери!

Дверь открылась – вошла Карен, на ходу потирая сонные глаза. Присев на унитаз, она сладко зевнула.

– Снова кошмар, да, милый?

– Угу. Все тот же.

Она спустила воду, и Дэнни чуть не выпрыгнул из душа, но вовремя вспомнил: в Линкольн-парке проблем с сообщающимися трубами не было. Подобные мелочи помогали почувствовать различие между старой и новой жизнью. Карен отдернула занавеску и, сонная, шагнула под душ. Они поменялись местами. Дэнни видел только ее макушку: поток воды мгновенно примял пышные темные волосы.