Александр Ходырев - Удар ниже пояса

Розовый попытался мелкими шажками, с трудом переставляя ноги, на несколько сантиметров продвинуться к столу. Получилось. Кресло угрожающе раскачивалось над ним при каждом движении. За креслом из пола, как змея, тянулся хвост толстого кабеля. Вот он сделал шаг побольше, и это чуть не привело к потере равновесия. Висящее на нём кресло потащило его вперёд. Если бы он кувырнулся с ним, то самостоятельно бы уже не встал. Изо всех сил он попытался разогнуться, и тут кресло пошло назад, ноги заскользили, и, объединенной массой своего зада и кресла, Розовый грохнулся об пол. От удара кресло чуть не опрокинулось, ноги Розового задрались вверх, в сердце у него что-то екнуло, и в глазах потемнело.

— Давай, давай! Аккуратней только, — подбодрил заточенный за решеткой грозный властитель, сильно напоминающий теперь не то ощипанного попугая, не то какого-то мерзкого паука.

Розовый решил изменить тактику. Он понял, что, если снова повторит попытку передвижения тем же способом, есть риск вообще не добраться до цели. Он уперся ногами в пол и, немного приподняв кресло, подтащил его. Движение было медленным, но зато безопасным.

— Молодец, давай так! — одобрительно крикнул заточенный за решеткой, хотя выражение лица его не изменилось. По крайней мере не изменилось в лучшую сторону, потому что, кроме злости и ненависти, в лице появилось еще и злорадство.

Наконец, совершенно мокрый в своем когда-то элегантном, а теперь безнадежно изжеванном костюме, Розовый допрыгал или, лучше сказать, додергался до края стола.

— Под папкой! Подними зеленую папку! — в очередную паузу прокричал Хозяин.

Они уже как-то приноровились к вою сирены и как будто его не замечали.

Напрягшись, Розовый с трудом дотянулся до лежащей почти в центре стола папки и подтащил ее к себе. Под папкой в столе были две кнопки — белая и зеленая. Он попытался дотянуться до белой, но не смог.

— Аркадий Борисович! А зеленая — это что? Я до белой не дотягиваюсь.

— К чёрту! — завизжал потерявший терпение и остатки пристойности Хозяин. — Это вызов, идиот! Кого тут вызывать? Все и так уже вызваны! Надо белую!

Розовый взял папку, поставил ее на ребро, и после нескольких неудачных попыток ему удалось наконец углом папки надавить на белую кнопку.

Наступившая тишина оглушила. Смолкли звонки и сирены по всему дому. Медленно и бесшумно убрались металлические шторы на окнах, кабинет осветился. Поднялись вверх решетки на окнах, ушла в стену решетка у сейфа. Хозяин взял освободившийся халат и надел его. Облачение в халат восстановило статус кво. Как будто и не было всего это кошмара, всей этой несуразицы и переполоха. Как будто и не было ни оранжевых трусов, ни этого непристойного синеватого тела. Снова в кабинете возник величественный и еще более грозный Хозяин, в глазах которого злости стало больше, чем обычно.

И лишь взмокший, всклокоченный и свекольно-бурый Георгий, вскочивший из кресла сразу же, как только железные объятия разжались, был живым напоминанием только что отгремевших событий.

Хозяин сел за стол и нажал зеленую кнопку. Дверь тут же открылась, и в кабинет быстро вошел тяжело дышащий Яков. Переваливаясь, он прошлепал к столу и остановился в поклоне, стараясь дышать тише.

— В чём дело?

Ввиду неординарности ситуации Хозяин повернул голову и своим жестким, привычно неприятным взглядом вперился в Якова.

С лица Якова напрочь слетело выражение всезнающего умелого царедворца. Сейчас он был напуган и лицо его выражало одновременно страх и угодливость.

— Сейчас, сейчас, Аркадий Борисович. Сейчас Игорь разбирается. Буквально через пару минут.

— А что ты делал перед тем, как система сработала?

Под грозным взглядом Хозяина Яков согнулся ещё больше.

— Я хотел зайти, обратить ваше внимание на то, что Феликс звонил, сказал, что будет минут через двадцать. Только за ручку взялся, она как лязгнет…

Хозяин несколько секунд смотрел на Якова, потом раздраженно вздохнул:

— Пусть Георгий подождет Феликса внизу. Когда Феликс вернется, скажешь, чтобы выдал ему пять штук.

Поглядев на сильно помятого Розового, стоявшего рядом с креслом, он сказал:

— Всё. Я жду звонка оттуда в субботу в четыре помосковскому.

Розовый поклонился:

— До свидания, Аркадий Борисович.

Самообладание уже вернулось к нему. Несмотря на его отнюдь не респектабельный вид, держался он уверенно. И, когда он поднял голову после поклона, что-то промелькнуло в его глазах. Какой-то отблеск, мимолетная веселая искорка. А может, просто показалось это пристально наблюдавшему за ним Хозяину.