Брайан Гарфилд - Жажда смерти

Второй фильм закончился тем, что кого-то насмерть смяли в огромной машине, превратившей шикарный автомобиль в небольшую металлическую коробку. Незадолго до полуночи Пол вышел из кинотеатра, чересчур утомленный, чтобы смотреть первую половину фильма, на который он опоздал.

После шикарного киношного звука, голос Таймс-Сквера показался Бенджамину смазанным и приглушенным. Он остановился, ориентируясь в пространстве, почувствовав внезапно накатившую вину. Он никогда не ходил в кино в одиночку и чувствовал себя так, словно кто-то застиг его занимающимся онанизмом. Однажды, давным-давно, будучи в Сан-Франциско целый уик-энд, и дожидаясь увольнения из армии, он провел почти всю субботу и весь воскресный день бродя из кинотеатра в кинотеатр. За эти двое суток он успел посмотреть одиннадцать фильмов – семь из которых оказались вестернами. Так омерзительно как после этого просмотра он никогда себя не чувствовал. После шести месяцев проведенных за пишмашинкой в Окинаве и двух отменных блевотных недель на военном корабле, доставляющем домой, у него просто не осталось сил любоваться прелестями Сан-Франциско или наслаждаться его знаменитыми ночными развлечениями: поэтому он предпочел затеряться в никогда не существовавших землях Текса Риттера, Джона Уэйна, Ричарда Дикса и Белы Лугоши.

Таймс-Сквер был похож на расползающуюся язву, покрытую бледномеловыми телами шлюх, туристами, стоящими с раззявленными ртами, расхаживающими с важным видом мужчин-проституток и мужчин, проскальзывающих в щели порнокиношек и порнокнижных магазинчиков. Копы, парами через каждые несколько ярдов: все они брали взятки, потому что иначе половина находящихся в поле зрения людей была бы арестована. Это были отбросы, и Таймс-Сквер был их сточной канавой. Жутковатые лица скользили мимо во всепоглощающем мареве неоновых ламп, и Пол почувствовавший злобное отвращение повернул от центра прочь.

Из блестящей мишуры – к Пятьдесят седьмой. Новые автосалоны, группы людей в приличных костюмах на углах, ловящие такси, мечтающих, чтобы их отвезли по домам после обеда, который был после посещения кинотеатров.

Полицейский на углу; в глазах застыла внимательная наблюдательность: Пол прошел мимо, почувствовав, как передернулось его лицо. Прежде чем ему удалось сдержаться, он понял, что опасности никакой нет: его никто никогда не поймает. Но все-таки он убийца и теперь надо прикинуть все варианты того, как его будут искать. Свидетели? Отпечатки пальцев – он к чему-нибудь прикасался? Пол почувствовал, как вспыхнуло его лицо – выйдя на Колумбус Серкл он до боли сжал рукоятку пистолета в кармане. А предположим, что его сейчас остановит вот этот самый коп и о чем-нибудь спросит – сможет ли он выдержать и не показать виду? Притворщик из него ей-богу никудышный.

Колизеум, дальше великолепные строения Линкольнского Центра, выглядящие так, словно их пощадила бомбовая атака, тогда как стоящие вокруг дома превратились в серые развалины. Город казался оккупированным: прогулка по Бродвею выглядела боевой вылазкой за линию фронта, потому что никто не встречался глазами с торопящимися навстречу и пробегающими мимо незнакомцами.

И теперь он, – первый солдат Сопротивления, боец подземного мира – невидимый убийца.

В понедельник во время перерыва на обед, Пол прошелся по Виллиджу, заглядывая в магазинчики на Восьмой, Гринч-Авеню, а затем на Четырнадцатой. В разных местах он купил себе темный с воротником под горло свитер, двухстороннюю куртку – темно-серую с одной стороны и ярко-красную, охотничью с другой, таксистскую мягкую шапочку и пару кожаных лимонного цвета перчаток.

Около десяти часов вечера в тот же вечер. Пол проехал автобусом до девяносто шестой улицы и прошел пешком к Центральному Парку. Теннисные корты и озерцо осталось справа, он свернул налево и пошел вдоль площадок для игры в мяч. На голове у него сидела шапочка, а куртка была вывернута серой стороной наружу. Ну же, выходите.

Но, пройдя весь парк, он не повстречал ни одного человека, окромя двух велосипедистов.

Значит такие дела: в наше время все избегают гулять по Парку. Бояться. Грабители это отлично знали и перенесли куда-то свои охотничьи угодья. Сделав это открытие Пол кивнул – теперь он все понял и больше не собирался повторять ошибку.

Дойдя до стены, за которой находилась Пятая Авеню, он развернулся и пошел было обратно к траверсу, но тут в кружечек света увидел одинокую фигуру на скамейке между деревьев и тут же его сигнальная система поставила организм на предупреждение, сняв его с предохранителя: короткие волосы на шее сзади поднялись дыбом и медленно выпуская воздух сквозь сжатые зубы, Пол двинулся между деревьев. Кто-то там сидел – он заметил легкое, словно колыхание предрассветного тумана движение, но все-таки заметил. Остановился, присмотрелся. Подавил в груди желание кашлянуть.