Макс Кранихфельд - Место действия - Южный Ливан

• ВВС наносят удар по сотням целей в Ливане. В том числе уничтожены 9 РСЗО «Хизбаллы», по 14 направляющих на каждой. Всего к 24-му июля ВВС выполнили около 4500 боевых вылетов, в том числе 800 — боевых вертолётов.

• Начало операции «Курей Плада-2» против столицы «Хизбаллы» в Южном Ливане — города Бинт-Джебейль. В операции участвуют 3 бригады: 1-я пехотная «Голани», 35-я парашютно-десантная и 7-я бронетанковая.

• Утром 6 бойцов «Голани» получили ранения в районе Бинт-Джебейль в результате ошибочного удара ВВС Израиля. При их эвакуации гибнут 2 танкиста, ещё 6 получают ранения.

• полдень — вертолёт AH-64D «Апачи Лонгбоу» («Сараф») 113-й эскадрильи «ха-Цраа» разбился на севере Израиля. Оба пилота погибли.

• Продолжаются обстрелы Израиля — в этот день выпущено 106 ракет.

• За день 44 раненных, в том числе 27 солдат.

• Государственный секретарь США Кондолиза Райс прибывает с визитом в Бейрут и в этот же день отбывает в Израиль. Райс обвиняет «Хизбаллу» в начале войны и заявляет, что прекращение огня невозможно без возвращения похищенных солдат.

Очередь ударила на этот раз откуда-то справа, вроде с первого этажа покосившегося остова строения, бывшего когда-то пятиэтажным домом. Когда-то давно до артналетов и ударов штурмовой авиации. Но от этого не легче, точного расположения стрелка он засечь не успел. Не ожидал никого с той стороны. Собственно говоря, как раз рассчитывал, что там и есть та самая вожделенная дыра в затянувшемся смертельной петлей вокруг них окружении. Именно туда и собирался рвануть, выдираясь из готового захлопнуться капкана. Ан нет, выходит и там тоже вилы. Крепко обложили, уроды, качественно.

— Не дрейфь, пацан, прорвемся! — собственный голос показался чужим, хриплым, сдавленным.

Но веснушчатый паренек с дурацкой кличкой Колумбиец, глянул в ответ с надеждой. Похоже, и впрямь поверил, что командир знает, что и как теперь делать, что сможет вывести его живым из этой ловушки. Эх, дурачок, ты дурачок… Ну да так оно и в самом деле лучше, пусть верит и надеется до последнего. Лучше так, чем тупой ступор обреченности, или бессмысленная истерика. А вот самого себя так легко не обманешь. Все, похоже, отгулял свое по белу свету Женька Севастьянов. Крепко зажали, теперь не выскочишь. Как же неудачно все вышло! Может и вправду стоило остаться в осажденном опорном пункте с вэвэшными спецназерами? Пусть на исходе были боеприпасы, давно закончились запасы воды и продовольствия, а раненым не хватало обезболивающего, и угрюмый поседевший в двадцать пять лет фельдшер-контрактник при перевязках совал им в зубы сложенный вчетверо кожаный ремень. Зато вокруг были свои… А в компании, как известно, и умирать веселей.

Шли девятые сутки августовских боев за Грозный. Район Минутки, где в окружении боевиков Хаттаба еще отчаянно сопротивлялись на блок-постах и опорных пунктах вэвэшники, был полностью отрезан от федеральных войск. В приход помощи давно никто не верил. Хаттаб, потерявший в бесполезных штурмах чуть не половину своих людей, уже дважды присылал парламентеров. Обещал жизнь и неприкосновенность, обещал коридор для выхода к своим, почетную сдачу с сохранением знамен и оружия… Все что угодно, только уйдите с Минутки, прекратите сидеть костью в горле. В ответ они скупо били одиночными выстрелами, отгоняя размахивающих белыми флагами боевиков. Не о чем нам с вами говорить! Не о чем! Живой пример того, как Хаттаб держит слово был у всех перед глазами. Три дня назад сдались чеченские милиционеры, зажатые боевиками в угловой пятиэтажке, выходящей прямо на площадь. Поверили посулам Черного араба, и вышли с поднятыми руками. Всем им отрезали головы, деловито и беспощадно, прямо там же перед домом, в котором они держали оборону. Так что теперь никаких переговоров, лучше умереть в бою, чем быть зарезанным словно баран на бойне. Потому дрались, дрались без надежды на победу или спасение, отстреливались до последнего патрона, в мрачном ожесточении рвались в контратаки. Порой доходило до того, что озверевших от крови, обкуренных анашой боевиков приходилось отбивать врукопашную. Пили набранную в каски дождевую воду, жарили, и ели пойманных в самодельные петли воробьев и крыс. Но держались.

Севастьянов с Шварцманом и Колумбийцем в качестве водителя приехали в Грозный накануне штурма, для передачи документов в штаб. На ночь расположились в комендатуре 101 бригады внутренних войск. Там их и застал, начавшийся на рассвете штурм. Девять дней они держали оборону вместе с «вованами», на десятый, видя что положение становится совершенно безнадежным, решили пробиваться к своим. Ушли тихо, под покровом ночи, не имея ни карты города, ни схемы расположения своих и чужих войск, зная только общее направление движения. На юг, через Черноречье, где-то там, должны быть свои… Уходили втроем, теперь ходить могут лишь двое. Уже на рассвете их обстрелял чеченский снайпер одну из пуль положивший Шварцману в бедро. Изжевавшего весь воротник, чтобы не кричать от боли, периодически теряющего сознание лейтенанта Кэп волок на себе. Щуплый Колумбиец на такой подвиг в принципе не был способен. Соответственно и темп продвижения, был понятно какой.