Игорь Сахновский - Человек, который знал все

Штатский ненадолго исчез, чтобы вернуться в обнимку с каким-то полупьяным гражданином, — выглядело так, будто один гуляка нежно поддерживает другого, но уже в первом приближении стало видно, что этот второй пристегнут к нему наручниками. Потом его отстегнули и усадили на табурет перед объективом. Рывкин дважды требовал приоткрыть глаза. Фотографируемый в ответ вежливо бормотал: «Не беспокойтесь, вы мне не мешаете!..» Выведенный из себя Яша Исаакович как можно свирепее предупредил, что сейчас вылетит птичка. Клиент вытаращил глаза и засмеялся. Ему нельзя было отказать в придурковатом обаянии. В отличие от своего конвоира, он никуда не торопился, а вроде как плыл, покачиваясь, на невидимой волне. «Лицо в штатском» нервно глядело на часы и спрашивало, когда будут готовы снимки. Яша Исаакович сохранял остатки достоинства за счет максимальной неторопливости: «Будут. Придется подождать. Не меньше часа». Кто бы мог предугадать, что эти слова заставят озабоченного штатского избавить Рывкина от своего присутствия на целый час? Он вдруг решил отъехать по срочным делам, предупредив, что в случае чего фотограф «отвечает головой», и прибавил еще одну суконную фразу об уголовной ответственности. И вполне в уголовной традиции пристегнул подконвойного к чугунному радиатору.

Они остались наедине. Прикованный явно не нуждался в разговорах и снова принялся клевать носом. Рывкин углубился в свои полутемные фотопроцессы под красной лампой. И все же они успели поговорить. Спустя несколько лет, давая простодушные интервью журналистам из таблоидов, Яша Исаакович будет стараться припомнить каждую фразу.

Сначала он спросил:

— Вы, наверно, ждете, что я вам помогу освободиться?

Ему казалось, что, как порядочный человек, он просто обязан задать такой вопрос. Хотя это не означало, что Яша Исаакович отважился бы на какие-то освободительные действия. Но прикованный опять же попросил не беспокоиться — примерно таким тоном иногда в метро или трамвае любезно отвечают: «Спасибо, я постою!»

Тут Рывкина понесло: он вдруг увидел перед собой собеседника, точнее, слушателя, которому можно было, не заботясь о логической связи, изложить свою выношенную точку зрения на советские времена — в них, в тех временах, было коечто замечательное! Например, линзы для фотоаппаратов делали на секретных военных заводах, и, когда варили стекло, в него добавляли редкоземельный лантан, и получались такие изумительные лантановые стекла!..

— Да, очень лантановые… — охотно согласился прикованный и попросил закурить.

Тут же Яша Исаакович посчитал нужным разъяснить, почему он не может позволить себе сейчас освободить своего собеседника. Потому что, поймите, не имеет права рисковать собой и своим бизнесом! А все потому, что он обязан обеспечить дальнейшую взрослую жизнь для своей Мариночки. Заработать и купить ей хотя бы маленький домик на Украине, под Винницей. А Мариночка, она такая… «Вы видели картину? Так это лучше, чем она!»

У слушателя было такое выражение лица, будто он погибает одновременно от скуки и от глубочайшего сострадания.

— Так вам нужны деньги? — спросил он устало. — Я вам подскажу, куда съездить. Вы просто завтра поедете и возьмете сколько нужно…

— В каком смысле «возьму»?! — Яша Исаакович пришел в ужас. — Мне чужого не надо!

Он принялся пылко и многословно растолковывать, что ему не нужны любые деньги. А только те, которые он получит за свои фотографии. Ведь когда-нибудь, рано или поздно, это случится — у него захотят купить его работы. И купят… Разве это невозможно?

— Купят. Но только один снимок. К сожалению.

— Какой один?? Откуда вам знать?

— Один. Тот, который вы сейчас делаете. Но тогда уже, извините, не завтра, а через два года. Два года и полтора месяца. Советую сберечь негатив.

Затем, если верить рывкинским интервью, этот странный человек, проникшись особой заочной симпатией к его дочке Мариночке, продиктовал номер телефона, по которому Яша Исаакович должен будет позвонить (спустя два года), чтобы связаться с покупателем, и тот с готовностью выложит весьма приличную сумму за сегодняшнюю фотографию.

— А почему бы прямо сейчас не позвонить? — спросил Яша Исаакович с некоторым ехидством.

— Не получится, — сказал прикованный. — Сейчас этого номера просто не существует.

Через шесть дней двое мужчин в одинаковых черных пальто вошли в помещение билетных касс московского представительства авиакомпании «JAT Airways». Один из них протянул в окошко два идеально новеньких загранпаспорта и негромко сообщил: «Я звонил господину Вуковичу».