Джозеф Файндер - Директор

– Выплатив мне при этом круглую сумму.

– Для компании «Фэрфилд партнерс» эта сумма не так уж и велика.

– Готовы вот так запросто расстаться с пятью миллионами долларов?

– Все эти разговоры беспочвенны. Мы просто захотели усилить совет директоров. Вот и все.

– Если вам не нравится, как я управляю «Стрэттоном», так прямо и скажите!

Мьюлдар что-то ответил, но связь ухудшилась, и Ник расслышал только слово «мешать».

– Что? – спросил он. – Я не расслышал. Повторите.

– Я сказал, что нам будет нравиться, как вы управляете «Стрэттоном», если вы не будете нам мешать.

– В каком смысле – мешать?

– Не перечьте нам, Ник, и все будет в порядке. Мы должны быть уверены в том, что вы с нами заодно.

– Я и так с вами, – сказал Ник, стараясь, чтобы эти слова прозвучали двусмысленно и со скрытой угрозой.

– Ну вот и отлично, – проговорил Мьюлдар, и его голос снова стал пропадать.

– Что? – спросил Ник.

– Ничего! Вижу, в вашей деревне не существует ретрансляторов. Я вас тоже почти не слышу. Так что давайте прощаться…

В этот момент сигнал пропал окончательно.

Некоторое время Ник вертел в руках чек, выписанный бухгалтерией «Стрэттона» на имя Кэсси Стадлер. По закону, уволившийся по собственному желанию Эндрю Стадлер не имел права на выходное пособие. Однако неизвестно еще, какое решение будет вынесено, если Кэсси Стадлер придет в голову обратиться в суд с требованием возмещения морального ущерба! Лучше заранее сделать так, чтобы это не пришло ей в голову, а то, поскупившись сейчас, в будущем можно потерять гораздо больше! Надо показать ей, что фирма, уволившая ее отца, готова идти ради его дочери на большие жертвы. Ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы Кэсси Стадлер обратилась в суд!..

При этом Ник вспомнил слова негритянки-детектива: «Каждого из нас кто-то любит». Пусть Эндрю Стадлер был сумасшедшим, не отдававшим себе отчета в собственных поступках, а дочь все равно его любила.

– Позвоните Кэсси Стадлер, – попросил свою секретаршу Ник, – и скажите ей, что у меня кое что для нее есть. И спросите, куда мне к ней можно подъехать.

Сержант Джек Нойс вызвал Одри в свой огороженный стеклянными стенами кабинет, не превосходивший размерами ее собственную кабинку. Однако в отличие от кабинки Одри, кабинет Нойса мог похвастаться дорогой на вид аудиосистемой с огромными колонками, а также современным DVD-плейером. Нойс любил музыку и свою аппаратуру. Одри часто видела его с наушниками на голове. А иногда Нойс раскачивался в такт музыке из колонок, плотно закрыв дверь к себе в кабинет.

В качестве начальника отдела по расследованию особо опасных преступлений Нойс имел целый ряд административных обязанностей. При этом ему нужно было следить за работой полутора десятков подчиненных и посещать множество совещаний у начальства. Судя по всему, Нойс мог позволить себе расслабиться только под звуки своего любимого джаза. Вот и сейчас в его кабинете раздавались прекрасные и грустные звуки фортепиано.

– Ну и как тебе работается с Багби? – спросил Нойс, с сочувствием глядя на Одри сквозь очки в толстой оправе.

– Нормально.

– Ты ничего от меня не скрываешь?

– Нет, – усмехнулась она. – Если что, я б сказала. Но Багби, кажется, сам устал от своих дурацких штучек.

– Может, он начал тебя уважать?

– Вы его переоцениваете, – рассмеялась Одри.

– Но ведь ты же веришь в то, что человек может очиститься от скверны греха и восстать из мрака заблуждений… Впрочем, я позвал тебя не за этим. Вы ходили на «Стрэттон»?

– Неужели вам доложил об этом сам Багби?

– Нет, мне позвонил их начальник службы безопасности.

– Эдвард Ринальди?

– Да. Сначала ты ходила к нему, а потом вы оба ходили к Николасу Коноверу.

– А зачем вам звонил Ринальди?

– Он жаловался на то, что вы явились к директору его компании без предупреждения, словно намеревались его арестовать.

– Это я решила его не предупреждать, – нахмурилась Одри. – Я не хотела, чтобы Коновер заранее обдумал свои ответы и они обо всем договорились.

– О ком это ты? – сняв очки, Нойс стал тщательно протирать стекла мягкой салфеточкой.

– О Коновере и Ринальди. Дело в том, что после разговора с Ринальди у меня осталось странное впечатление. Сама не знаю почему.

– Так бывает, – кивнул Нойс. – Это интуиция.

– Ну да.

– Впрочем, в девяти случаях из десяти она подводит, – невесело усмехнулся Нойс.

– И все-таки я не хотела, чтобы Ринальди с Коновером успели согласовать свои показания.