Карл Хайасен - Хворый пес

– Я напился и вывалился из бульдозера, – объяснил человек.

– Недурственно.

– Зря, конечно. – Человек рукавом стер помет со лба и поморщился, когда Макгуин ткнулся мокрым носом в распухшую физиономию.

– Как вас зовут? – спросила Дези.

– Бринкман, – сказал человек. Твилли помог ему сесть. – Доктор Стивен Бринкман.

– Доктор – чего?

Тут Бринкман, заметив наконец, что на Дези лишь длинная тенниска и жемчужные серьги, явно занервничал. Да еще здоровенный лабрадор-ретривер, фыркая, тыркался ему носом в причинное место и заставлял вздрагивать.

– Доктор медицины?

– Фу… Нет… Я, это, биолог.

Твилли напрягся.

– А что вы делаете на острове?

– Работаю.

– На кого? – спросил Твилли. – Инженерные войска? Охрана природы?

– Не совсем, – ответил Бринкман.

Твилли вздернул его на ноги и, поддерживая, повел вверх по травянистой дюне:

– Надо переговорить.

Не только доктор Бринкман провел бурную ночь. Палмер Стоут душевно расслабился в баре «Поклонник», а затем продолжил отдохновение в отдельном кабинете клуба, заказав пару бутылок шампанского, коробку сигар «X. Апменн» (прямо с лодки из Варадеро) и проститутку, которая потребовала предъявить карточку избирателя, поскольку обслуживала только республиканцев. Палмера так пленило ее идеологическое рвение, что он не смог должным образом сосредоточиться на сексе. В результате хилые попытки перешли в философскую беседу, которая длилась до предрассветного посещения туалета и измотала Стоута больше, чем обычная ночь преступной связи. Он приполз домой с чудовищной головной болью и рухнул в гостевой комнате, чтобы не тревожить Дезирату, которая, как он полагал, одиноко почивает в супружеской постели.

Стоут пробудился за полдень в жестоком похмелье. В доме стояла тишина, сквозь жалюзи проникали косые лучи яркого солнца. Стоут зарылся лицом в подушку и вспомнил говорливую проститутку. По роду его лоббистской деятельности ему редко приходилось встречать людей с подлинными политическими идеалами. Он давно пришел к заключению, что способы ведения правительственных дел у демократов и республиканцев абсолютно не различаются. Правила игры не менялись: главное – услуги, друзья и у кого контроль над деньгами. Партийные ярлыки лишь указывали дорожку, по которой бегут команды, а все их разногласия – блеф и дешевая оперетка. Никто ни во что не верил и хотел лишь зацепиться за власть, чего бы это ни стоило. Во время выборов Палмер Стоут всегда советовал своим клиентам подстраховаться щедрыми пожертвованиями обеим сторонам. Невероятно циничная, но прагматичная стратегия. Сам Стоут представлялся беспартийным, но уже четырнадцать лет не заходил в кабину для голосования. Он слишком много знал, чтобы относиться к процедуре серьезно.

И все же любопытно было послушать, как проститутка всерьез рассуждает об упадке положительного влияния на учеников добродетельного богослужения в общественных школах и опасных нападках либералов на Вторую поправку. [13]Подобные проблемы не затрагивали жизнь Палмера Стоута настолько, чтобы у него имелось сформировавшееся мнение, но все равно было забавно встретиться с человеком, имеющим бескорыстные политические убеждения.

Жаль только, что не получилось вдуть этой Эрике. Или ее звали Эстелла? «Вот и нашлась кандидатка на вечерок со славным винцом и носорожьим порошком», – радостно подумал Стоут. Он напомнил себе, что нужно еще раз потеребить таинственного мистера Йи из Панамы.

Телефонный звонок расколол голову, словно удар саблей; Стоут цапнул трубку и совершенно ошалел, услышав голос жены. Может, он перепутал дом? Тогда как Дези его разыскала?

– Я звоню, чтобы ты не беспокоился, – раздалось в трубке.

– Ага. – Стоут вскочил и огляделся – нет, он, слава богу, у себя дома.

– Я все объясню. – Встревоженный голос Дези звучал странно.

– Угу.

– Только не сейчас.

– Ладно.

– Почему ты не спросишь, все ли со мной в порядке?

– Конечно, милая. Я тут… кх… с ума схожу, думая, куда ты подевалась.

На другом конце возникла непонятная пауза. Потом Дези чересчур ласково произнесла:

– Палмер…

– Что, дорогая?

– Ты даже не знал, что меня нет?

– Да нет, знал. Просто… Понимаешь, я поздно вернулся и свалился в гостевой комнате…

– Шестнадцать часов.

– …чтобы тебя не беспокоить.

– Шестнадцать часов, черт возьми!

– Что? – спросил Стоут.

– Вот сколько времени прошло.

– Господи! Где? Скажи, что случилось?