Карл Хайасен - Хворый пес

– Долго еще коноёбиться?

– Долго, батя, – пробурчал бульдозерист. – Привыкай.

– Нет, я имею в виду, сколько будете валандаться? – Фишбэк махнул костлявой рукой, походившей на вытащенную из воды корягу. – Жаб-то когда передавите?

– Ты про че? – сощурился водитель.

– Глянь на башмаки, приятель. Там жабьи кишки, если не ошибаюсь.

Водитель отступил, вытирая подошвы о палую хвою.

– Ты че, мужик, рехнулся?

– Ладно! – нетерпеливо вздохнул Фишбэк. – Будем считать, поскакунчики здесь не водятся. Просто скажи, сколько это еще протянется.

Бульдозерист взглянул на преподнесенную банку холодного пива. Да черт с ним! Это старый безвредный пердун. Наверное, его грохот достал.

– Неделю, – ответил водитель. – Так в наряде сказано.

– Отлично. – Фишбэк показал на рощицу. – С четверть мили отсюда по этой тропке будет прудок с пресной водой. Славное местечко для свалки. Подгрести б туда побольше грунта.

– Ну? – заинтересовался бульдозерист.

Нильс Фишбэк заговорщически подмигнул.

– Ага! Прямо Жабий Центр, напарник.

На следующей неделе согласовательная комиссия Законодательного собрания Флориды одобрила ассигнование 9,2 миллиона долларов для реализации на юго-западе Майами окружного проекта «Общественный центр поддержки Вилли Васкес-Вашингтона». Та же комиссия дала добро на выделение 27,7 миллиона долларов для проектирования и строительства величавого бетонного моста с четырьмя дорожными полосами взамен деревянной двухполосной развалюхи, соединявшей Жабий остров с материком. Губернатор Дик Артемус заявил о решительной поддержке обоих проектов и воздал хвалу законодателям за «внепартийную приверженность прогрессу».

Через несколько дней Нильс Фишбэк и еще двадцать два человека, подписавшие петицию «Нет – острову Буревестника!», встретились с Робертом Клэпли и его адвокатами в кабинете фешенебельного кубинского ресторана в Ибор-Сити. Состоялась сделка: Клэпли покупал семнадцать участков Фишбэка за 19 000 долларов каждый, что на 16 500 долларов превышало ранее истраченную Фишбэком сумму. Другие «защитники» Жабьего острова получили и с готовностью приняли сопоставимые предложения. Всех отправили домой самолетом, а следующим утром Нильс Фишбэк собрал у старого деревянного моста пресс-конференцию. Горстке корреспондентов местных изданий «мэр» сообщил, что снимает все претензии петиционного движения, поскольку «компания «Остров Буревестника» уступила практически всем требованиям». Шурша ворохом с виду официальных бумаг, Фишбэк обнародовал письменное обязательство Роберта Клэпли сохранить природу острова и обеспечить биологическое, ботаническое и гидрологическое наблюдение на всех фазах строительства. Кроме того, Клэпли выдвинул неслыханную компенсационную программу, согласно которой каждый акр деревьев, принесенных в жертву строительству, возмещался тремя акрами новых посадок. Нильс Фишбэк не сообщил прессе, что по закону Клэпли не обязан восстанавливать растительность Жабьего острова, и потому новые лесопосадки могут проводиться в любом месте Флориды, включая далекий округ Путнэм, где Клэпли владеет девятьюстами акрами недавно раскорчеванного лесного участка, нуждающегося в восстановлении.

Вдохновителем умиротворяющей аферы был не кто иной, как Палмер Стоут. Неделя выдалась весьма продуктивной. Губернаторские дружки получали новый мост, Вилли Васкес-Вашингтон – новый общественный центр, а наглая контролерша с развязки Йихо – пинок под зад. Из Таллахасси Стоут прибыл домой самолетом и сразу направился в свой любимый сигарный бар «Поклонник», чтобы отпраздновать удачу. Здесь, среди румяных молодых юристов, финансовых управляющих, владельцев галерей и бывших профессиональных спортсменов, он ощущал себя сильным и значительным. Ему нравилось смотреть, как они обучают новых подружек осторожненько обрезать кончик контрабандного «боливара» – любовная прелюдия яппи девяностых. Стоут возмущался, что жена не желала переступать порог «Поклонника», а ведь как бы она там смотрелась – сидит, закинув ногу на ногу, и оправляет черное вечернее платье в обтяжку. Но Дези говорила, что от сигар ее тошнит. Она нещадно пилила его за курение дома – дескать, дурная и вредная привычка. А сама каждый раз сворачивала косячок, когда они трахались, и Палмер не возражал. «Пажалста, мэм! – весело говорил он. – Лишь бы ночка пролетела!» «Слушай, ты не заткнешься?» – отвечала Дези. И только так она позволяла оседлать себя – совершенно молча. Шалости с «поляроидом» она терпела, но стоило Палмеру произнести хоть слово, как вся любовь кончалась. Такое вот было у Дези железное правило. Стоут приучился пару раз в неделю затыкаться в спальне на пятнадцать-двадцать минут. Приноровился. К тому же были и другие – особенно штучки из администрации, которые позволяли ему балаболить от начала до конца. И вопить, будто на скачках. Бармен поставил стаканчик бренди.