Олег Андреев - Вокзал

Рамиль, твои батыры опять отказались везти инвалида, это позор, Рамилъ, они берут за сухонького старика, как за десять набитых кирпичами чемоданов…

Так на чем я остановилась? Ах да, ожидание…"

Давно назревал этот территориально-рыночный конфликт. Видимо, созрел.

Фома кинулся к дверям. Выглянул. Не видать.

– Точно, – наконец успокоился среди своих Леший. – Я за корзинами спал.

Чекушечку всего выпил, а сморило. А они по ту сторону договаривались. Каширские едут свою мазу устанавливать. Фома их Зорю обидел на неделе, вот они и взвелись.

– Не обидел, а на место поставил, – нахмурился Фома.

– Ты ее на место, а они нас сейчас раком поставят, – философски заметил Николенька.

Остальные молчали.

– Отобьемся. Боцман, ты сходи к уличным, у тебя там дружки есть. Пусть помогут. Поодиночке всем каюк, – сказал Фома.

Боцман молча поднялся и пошел в угол. Встретили его молча. Видно, слышали, о чем Леший доносил, или нутром почувствовали. Не зря, давая соль, интересовался дружок обстановкой на рынке. Боцман объяснил все. Их семеро.

Пятеро уличных. Всего двенадцать. На рынок бежать – гиблое дело. Или перехватят по дороге, или не успеет гонец.

Неохотно, но поднялись. Понимали: если сегодня рыночных измордуют, завтра их черед придет. Русские, они по жизни раздолбай, а придет общая беда, и просыпается где-то внутри чувство общности.

Распределились так: Николеньку поставили за открытой половинкой двери и вооружили ножкой тут же разобранной старой табуретки. В любом случае и при любом исходе переговоров (они еще надеялись на переговоры) полезно иметь в тылу противника хотя бы одну единицу. Петруччио и один из уличных залезли на стропила. Десант – всегда неожиданно. Остальные вооружились чем попало и сели вокруг хлебова. Словно и не знают ничего. Но вооружение положили рядом под руки.

В томительном ожидании прошло целых две минуты. В проеме возникли две фигуры. Остальные угадывались по головам сзади.

– Что, собаки, кушаете? – крикнул первый.

– Вот, Лева, не могут они без концерта. Опера. Пригласить, что ли? Вроде самим мало, – громко сказал Фома.

– А мы приглашали?

– Они разве голодные? Если так, пусть поедят.

Цыгане, которых стало внутри уже шестеро, прислушались к разговору.

– А подарки принесли? В гости, даже незваные, с подарками надо приходить, – сказал нравоучительно уличный. – Меня мама так учила.

Цыган стало уже двенадцать. Задние не понимали, почему их товарищи медлят.

– Вы по какому вопросу, граждане? – Фома так и сказал с ударением на втором слоге.

Цыган стало уже два десятка, и неизвестно, сколько ждало своей минуты снаружи. Бомжами овладела холодная решимость, как на палубе «Варяга».

– По вопросу? Я свой вопрос тебе на кишки намотаю, падаль…

Цыган выругался по-своему. Наверное, грязно.

– Ты сопли-то утри, не барон еще, чтоб со мной так разговаривать. Когда бороденка подрастет, тогда придешь, – ответил Фома и встал.

За ним поднялись остальные. Цыган стало больше, но до трех десятков не дотягивали. А потом началось…

Снова выругавшись, цыгане россыпью, чтоб охватить бомжей в кольцо, кинулись в атаку. Пока ножей видно не было. Видимо, они решили, что справятся голыми руками. Не тут-то было. Мужики встали спина к спине, локоть к локтю и секунд тридцать не рассыпались. Дрались молча, с какой-то отчаянной решимостью и даже лихостью. Недаром на Руси говорят – на миру и смерть красна. Кстати, о смерти никто не думал. Озвучить такую драку невозможно. Цыгане орали, бомжи молчали. Только ухали, вкладывая всю силу в удар. И вот появился первый нож.

Целили в Фому. Боцман подхватил хлебово и с размаха выплеснул в лицо цыгану…

Вы слышали, как визжат свиньи перед смертью? Как плачет раненый заяц? В конце концов, человек ведь тоже животное…

И тут вступил в битву Николенька. Он появился за спинами нападавших, и те, разгоряченные дракой, сначала понять не могли, что обрушивается сзади на их головы. Так он убрал троих. А потом сверху ссыпались «десантники». Цыгане растерялись. Поди, не у одного в голове пронеслось, что на стропилах этих «десантников» легион.

– На пути! – заорал Фома, и это было его стратегической ошибкой.

Воспользовавшись секундным ошеломлением нападавших, бомжи, как тараном, проложили себе дорогу к дверям и выскочили на щербатую платформу перед пакгаузом. Драка переместилась туда. Но не было уже среди обороняющихся стройности и единства. Битва распалась на очаги…