Майкл Грубер - Долина костей

Утром я отправилась в центр, нашла ломбард, где не задавали лишних вопросов, и сдала сутенерское золотишко за четыреста с небольшим долларов.

К чему эти подробности? Я отвлекаюсь от сути. При этом меняется даже тон повествования: тот человек, которым я являюсь сейчас, просачивается из настоящего в прошлое, раскрашивая эту историю более поздними переживаниями. Опять же проблема голоса. О Иисус, если бы ты мог помочь мне хоть на пару минут свернуть с моего пути!..

Ладно, вернемся в парк, где я спелась с Томми и Кармен. Покурили мы с ними какую-то посредственную травку. Был предложен крэк, но отклонен. Пара парней, лет по двадцать, изъявили желание перепихнутъся со мной за деньги (наверное, по мне было видно, из каких я), но получили отказ. Это был мир сегодняшнего дня, без каких-либо планов, мы были как голуби, клевавшие крошки то здесь, то там. Для меня такая жизнь была своего рода отдыхом, уж во всяком случае по сравнению с работенкой уличной шлюхи. Так прошло недели две-три. Потом однажды утром Кармен сказала, что сегодня ее шестнадцатый день рождения, и расплакалась.

Выяснилось, что в ее семье никогда не устраивали вечеринок и она в жизни не отмечала по-настоящему день рождения. Вот тогда-то я и совершила первый в своей жизни бескорыстный поступок: сказала, что у меня есть кое-какие деньжата, и пообещала устроить «на рынке» праздник. Сказано — сделано: был и торт со свечами, и жареная курица, и пиво, купленное по моему поддельному паспорту. Что тогда на меня накатило, не знаю: возможно, то было первое прикосновение святой.

Наверное, ребята получили удовольствие, но мне, к сожалению, оказалось не до веселья. У меня начались болезненные спазмы, причем становилось все хуже, да и кровотечение открылось не такое, как бывало обычно при месячных, а какое-то безудержное. Ворочаясь на своей лежанке и размышляя, почему из меня хлещет, как из шланга, я припомнила, что нормальный цикл давно нарушен. Собственно говоря, я и раньше это знала, но списывала на род своих занятий. И вот ведь что любопытно: хотя мне приходилось каждую неделю иметь дело с сотнями мужчин, я даже не задумывалась о том, что такой образ жизни может как-то сказаться на моем организме. Обычная беспечность юности.

В общем, Кармен спросила меня, что не так, я поделилась с ней, и она сказала, что мне нужно в больницу, от чего я, по понятным причинам, категорически отказалась. Тогда Одри, женщина постарше, с двумя детишками, порекомендовала наведаться в сестринский фургон, то есть к одной монахине, которая развозила по бомжатникам бесплатные лекарства, осматривала хворых и не задавала лишних вопросов.

— Ты ведь в бегах? — спросила Одри, и я созналась, что да.

Томми и Кармен отнесли меня на парковочную площадку на шоссе Дикси, где под оранжевыми фонарями стоял старый белого цвета хлебный фургон, окруженный маленькой группой бездомных пациентов. Изнутри он был ярко освещен, там имелись металлический табурет, полки и какие-то шкафчики. Хозяйка, женщина лет сорока, чья гладкая коричневая кожа казалась еще темнее на фоне белоснежного платка, носила очки в стальной оправе, из-под которых смотрели серьезные, умные глаза. У нее был высокий лоб, но казалось, будто с ее лицом что-то не так — правая сторона перекашивалась, производя впечатление самодовольной, насмешливой улыбки. На самом деле насмешкой там и не пахло, наоборот, она относилась к своему делу с величайшей серьезностью. На ней было серое платье, белый передник, как у повара из ресторана, цепочка с тяжелым серебряным распятием на груди, значок и еще одна тоненькая цепочка с какой-то малюсенькой бронзовой или латунной висюлькой… Женщина выглядела так, будто весила все девяносто фунтов, но ее хватка, когда она, захлопнув дверь перед зеваками, помогла мне сесть на табурет, походила на хватку жокея. Так я повстречала Тринидад Сальседо, первую в своей жизни сестру Крови.

И вот с меня сняты джинсы и трусики, насквозь пропитанные кровью. Измерены температура, кровяное давление. Я плакала от боли. Она внимательно меня осмотрела, прощупала низ живота и принялась осматривать мою промежность: потом был запах и резкая боль. Я взвыла, и от боли, и от непонимания — что же со мной неладно?

— И давно ты беременна? — спросила она, поднимая голову над моим животом.

— Да вы что, спятили? Ничего я не беременна!

— Теперь уже нет, но была беременна, и у тебя случился выкидыш!