Майкл Грубер - Долина костей

Мы установили ночной дозор, распределили по деревням пиротехнику, а Питер собрал группу коммандос из наших сомерсетских стрелков, которая перебралась через реку Пибор, залегла в ожидании колонны с топливом для танков и подорвала ее с помощью зарядов, на которые пошла взрывчатка из неразорвавшихся бомб. Весьма удачная операция, поскольку она лишила противника мобильности, позволявшей уничтожать деревни одну за другой. Однако я опять увлеклась: в тетради осталось всего восемь страниц, между тем все мелкие войны примерно одинаковы, и читать подробности о них так же неинтересно, как о футбольном матче. Вибок подвергся бомбежке, но все наши люди укрылись в глубоких туннелях, а моя пушка благодаря новому зенитному снаряду сбила бомбардировщик. Потом я повела сомерсетскую пехоту против дивизиона их легких танков, утюжившего деревню милях в сорока от нас. Мои люди стреляли достаточно метко, чтобы их командиры не высовывали голов, не давая им осмотреться, а потом, как это принято у динка, вприпрыжку пустились наутек и вывели устремившуюся в погоню колонну из двенадцати танков прямо на мою пушку, прекрасно закамуфлированную в зарослях. Засада удалась: мы подбили два головных танка и замыкающий, после чего поджечь оставшиеся из базук и гранатометов уже не составило труда. Африканский корпус Роммеля в прежние времена частенько проделывал этот фокус с восемьдесят восьмыми, и британцы далеко не сразу сообразили, в чем тут фишка. Но теперь наши силы были разделены, и алъ-Мувалид выбрал этот момент, чтобы начать атаку на Вибок. Я поспешила назад и на своей командирской машине добралась до этого городка как раз перед тем, как он его окружил.

Конечно, никакой надежды отразить штурм не было: враги разнесли все до обломков, подорвали наши машины и загнали нас в туннели. Их танки ползли по развалинам, а за танками, под прикрытием брони, следовала пехота, которая и ворвалась в наши укрытия. Ожесточенная схватка продолжалась под землей, темноту разрывали вспышки выстрелов и взрывов гранат. Численное превосходство было на их стороне, и они теснили нас все дальше и дальше, пока в наших руках не остались только штабной и госпитальный бункеры, с короткими отрезками туннеля, да несколько опорных пунктов.

Я видела, как мои отважные юноши и девушки бросали на меня взгляды, полные страха, ожидая чуда, но никакого чуда не происходило. Начиная опасаться, что мой план не задался, я выползла по обвалившемуся туннелю на поверхность, где спряталась и молилась до тех пор, пока не услышала знакомый голос моей пушки. На моих глазах танк содрогнулся и вспыхнул, после того как вольфрамовый бронебойный снаряд ударил в его корму. А потом в дыму появилась сомерсетская легкая пехота, в полной выкладке преодолевшая сорок миль чуть более чем за десять часов.

Правительственные войска оказались зажатыми в руинах, которые сами же и устроили. Танки, неспособные маневрировать, представляли собой легкую мишень, так что наши люди перебили их с помощью ПТУРСов и гранатометов, а потом ринулись в туннели, так что и вражеская пехота оказалась в ловушке. Охотясь за врагами, мы расстреляли в темноте все патроны, но продолжали истреблять их мачете, штыками и лопатами, пока не перебили всех до единого…

Таков был мой маленький Сталинград, мой миниатюрный ketelschlacht. Моя последняя битва. Мы потеряли убитыми девяносто одного человека, двести было ранено, зато павших врагов насчитали пятьсот восемьдесят восемь, хотя полковнику аль-Мувалиду и его личной охране удалось бежать.

По центру туннелей шли дренажные желоба, но крови было столько, что она залила полы выше щиколотки, выше голенищ моих форменных французских башмаков. Как только стало ясно, что мы в безопасности, я отправилась в госпиталь повидать раненых. Заявилась туда как была, в сапогах, хлюпавших кровью, и Трини налетела на меня, обзывая чудовищем, убийцей, предательницей. Хуже всего, она кричала, что Нора презирала бы меня за все это, и я согласилась с ней, но сказала, что надеюсь оправдаться перед Норой на Небесах. Трини истерически рассмеялась, мол, посмотри на себя, ты выглядишь как Аттила собственной персоной. Боже, не смеши меня! И выставила меня вон.

Я не знаю, кто предал меня. Но кто-то знал о моей привычке в мирные дни рано по утрам выезжать из Вибока на север вдоль Конга и о том, что после битвы я возобновила верховые прогулки. Наверное, даже после этой победы у меня были враги среди людей, казавшихся мне соратниками, но у кого из пророков их нет? Наверно, динка вплетут предателя в свои песни, и в них он будет жить вечно, как Иуда Искариот. Это случилось в разгар сезона май, когда зелени практически нет, река Конг усыхает до ширины ручья, а утреннее небо кажется хрупким, словно купол из тонкого стекла. Дол всегда возражал против этих одиноких поездок и настаивал на сопровождении, но для меня суть заключалась как раз в том, чтобы хоть час или около того насладиться драгоценным одиночеством.