Джеймс Гриппандо - Когда сгущается тьма

— Мам, перестань, прошу тебя.

— Не перестану. Ты должна иметь при себе хотя бы небольшую сумму. Вдруг спустит колесо или возникнет какая-нибудь чрезвычайная ситуация?

— Ну, на случай чрезвычайной ситуации я ношу при себе девятимиллиметровый пистолет… Может, ты меня все-таки выслушаешь? — Она заговорила таким тоном, какой крайне редко позволяла себе в общении с домашними, что вызвало у матери неподдельное удивление.

— О'кей, — тихо сказала она. — Я слушаю тебя.

Алисия наведалась в отделение бумажника, предназначенное для фотографий, и извлекла оттуда фрагмент радужной иностранной банкноты, который затем положила на стол лицевой стороной вниз.

— Знаешь, что это такое?

Матери достаточно было бросить на банкноту беглый взгляд.

— Разумеется. Это аргентинская купюра достоинством в двадцать песо. Но почему она порвана посередине?

Алисия осторожно взяла банкноту за края и, опершись локтями о стол, приблизила ее к лицу матери.

— Шесть лет назад, через несколько дней после того, как мне исполнился двадцать один год, одна женщина передала мне этот обрывок.

— Кто она?

— Я никогда ее прежде не видела. Она встретила меня в университетском городке после занятий и сказала, что хочет поговорить. Делать было особенно нечего, женщина показалась мне симпатичной, так что я не возражала. Мы уселись за столик на лужайке и стали беседовать.

— И о чем же вы беседовали?

— Поначалу о всяких, казалось бы, невинных вещах. Она сказала, что у ее приятельницы есть дочь, которая весной собирается поступать в наш университет, и спросила, нравится ли мне здесь учиться, как живется молодежи в студенческом городке и всякое такое прочее. Но о чем бы мы ни говорили, разговор так или иначе касался меня, в большей степени, нежели мне бы хотелось. Довольно скоро я почувствовала себя неуютно, поскольку ее вопросы стали приобретать все более личный характер. И под каким-то предлогом собралась уже было с ней распрощаться, вот тогда-то она и сказала мне, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы наводить справки о нашем университете для дочери своей подруги, а что специально приехала из Аргентины поговорить со мной.

На лице матери любопытство сменилось озабоченностью.

— Она приехала из такой дали, чтобы поговорить с тобой? Но почему?

— Именно этот вопрос возник и у меня. Но она ответила, что знала нашу семью еще по Аргентине.

— Правда? А с чьей стороны — отца или моей?

Вопрос был довольно простой, но Алисия неожиданно решила придать разговору с матерью совсем другое направление. Следует заметить, что раньше она избегала говорить на эту тему — по причине испытываемых к родителям любви, уважения, а также множества других разнообразных, иногда даже противоречивых чувств, природу которых и сама не всегда могла определить. Но одним из них совершенно точно был страх — страх узнать правду. Но теперь бояться было не время. Собравшись с духом, она выпалила:

— Ни с той ни с другой.

Мать издала нервный смешок.

— «Ни с той ни с другой?» Что ты, собственно, имеешь в виду?

— Она сказала, что не хочет разрушать мою жизнь, мол, у нее и в мыслях нет причинить мне вред или сделать очередной жертвой, перевернув с ног на голову весь мой мир.

— Жертвой чего? — раздраженно уточнила Грасиела. — Такое впечатление, что эта женщина не совсем нормальная.

— Я тоже так подумала и, честно говоря, не хотела больше слушать ее излияния. Но странное дело — меня заинтриговала манера, в которой она все это излагала. Она ни разу не сказала ничего напрямую, только намеками, иносказаниями и недоговоренностями. При всем том я постепенно начала понимать, что под всем этим кроется что-то серьезное. Теперь, в ретроспективе, думаю, ей хотелось, чтобы я сама обо всем догадалась. Похоже, она считала, что если скажет правду в глаза, это будет слишком болезненно для меня.

— Какую правду? О чем ты должна была догадаться?

Алисия положила обрывок аргентинской купюры на стол лицевой стороной вниз.

— Прежде чем уйти, она достала из сумочки купюру и разорвала ее надвое — одну часть оставила себе, а вторую, с надписью, протянула мне.

Она перевернула купюру. На ее лицевой стороне синими чернилами было написано на испанском языке: «Военные забирают наших детей. Где исчезнувшие?»

Мать Алисии никак на это не отреагировала.

— Я сохранила обрывок. Более того, в следующие несколько месяцев провела кое-какие изыскания.

— Какого рода?