Сэм Хайес - Моя чужая дочь

– Милый, вот это сюрприз! – Я спиной спрыгиваю с лестницы. – А сказал, допоздна не вернешься! (Вчера Роберт оставил на автоответчике коротенькое сообщение.) Дэн совершенно совесть потерял – отправить человека на конференцию с бухты-барахты! Я соскучилась! А ночью без тебя совсем тоскливо. – Я тянусь губами к губам Роберта, а потом морщу нос: – Да вам душ необходим, мистер Найт! – Смеюсь, брызгая ему в лицо водой из пульверизатора. – Напомните, чтобы я вас дома хорошенько отдраила.

Роберт молчит и молчит. И шагает по салону, словно что-то выискивает, даже перевернул на ходу ведро с герберами. Прислонился к прилавку и застыл – кулаки стиснуты, а дышит как бегун на финише. Наконец оборачивается и отвечает, довольно спокойно:

– Душ – как раз то, что надо. Чувствую себя развалиной.

Я ухмыляюсь:

– Дай мне пару минут, чтобы внести товар с тротуара, – и устраиваю короткий день!

Подмигнув ему, берусь затаскивать внутрь тару с цветами. Если бы он помог, вышло бы быстрее. Но он остается на месте и почему-то рассматривает меня, словно впервые увидел. Домой едем каждый на своей машине, я то и дело поглядываю в зеркальце заднего вида – «мерседес» Роберта, отражая солнце, кажется охваченным пламенем.

Прожив девять месяцев в своей первой отдельной квартирке, мы смогли переехать в двухкомнатную. Моего жалованья впритык хватало на оплату аренды, но я не поддалась соблазну подработать прежним ремеслом.

Я была сыта по горло. А Бекко, к моему великому удивлению и не меньшей радости, наш след потерял.

Переехали мы в загаженную, провонявшую котами квартиру, поэтому засучили рукава, привели ее в порядок, наполнили ароматом лаванды и вкусными запахами домашних блюд. Впервые в жизни я была хозяйкой на собственной кухне.

У Руби, похоже, дела в школе наладились, хотя несколько одноклассников ее по-прежнему доводили, и мне оставалось только молиться, чтобы дело не зашло дальше насмешек. Руби обожала французский и музыку. У нее появилась подруга по имени Алиса, и после школы девчонки бежали к нам домой перекусить. На работе я выкладывалась до последнего. Благодаря моим усилиям вкупе с навыками, полученными в Брайтоне, заурядная цветочная лавка со временем превратилась в один из самых популярных магазинов района.

Я написала Бакстеру о нашем лондонском житье-бытье. Не получив ответа на первое письмо, очень расстроилась – решила, что он не желает меня знать, считая виноватой в гибели Патрика. И в чем-то он, конечно, был бы прав… Но я продолжала писать, и он наконец отозвался. Сначала я получала от него коротенькие записочки, а позже и хорошие, подробные письма – о том, как у него дела, о двух новых продавщицах, которых взял к себе на работу. Бакстер выстоял. Бакстер спас меня и простил за то, что я сделала с его жизнью.

Я взмокла, пока доехала до дома.

В салоне машины страшная духота, а дома чудесная прохлада. Уж не знаю, в связи с чем, только Роберт не в духе, и я намерена это исправить. Посылаю ему воздушный поцелуй – он не замечает – и взлетаю на второй этаж. Переступив через одежду, сброшенную прямо на пол в спальне, шагаю в душ. И улыбаюсь, подставив грудь теплым струям. Меня переполняет озорство.

Мой муж на удочку не клюнул, ну и не страшно, пойду окольным путем. Похоже, настроение у него хуже некуда.

– Роберт, на помощь! Скорей! – верещу я, словно в дом вломился грабитель. Есть! Я и глазом не успеваю моргнуть, а Роберт уже на пороге ванной, дышит, бедняжка, как загнанный зверь.

– Что случилось?!

– Сюда! – зову я. – Открывай!

Он сдвигает стеклянную панель, его окатывает горячей водой, и перед ним – обнаженная жена в мыльной пене, с откинутой на кафельную стену головой и обеими ладонями между бедрами. Отличная работа – он просто не верит своим глазам.

– Стаскивай с себя все и давай ко мне. Ты черт знает на кого похож! Уж я тебя вымою так вымою!

Он меня хочет, я знаю, но продолжает топтаться на месте как последний остолоп. Захватив его врасплох, я прыгаю вперед, дергаю за руку, он теряет равновесие и как был, одетый, вваливается в кабинку. Я смеюсь до слез, благо их тут же смывает водой. Ну и видок у него сейчас… классный!

– Я ведь обещала вымыть тебя как следует! – Я все еще смеюсь, прижимаюсь к нему, вся в мыле – и плевать на его одежду. – Ну же, снимай рубашку! Сейчас потрем тебе спинку. – Я хватаюсь за верхнюю пуговицу, но Роберт отводит мою руку и сам расстегивает рубашку. Я веду свою партию: – Ой-ой, какие мы сердитые. Плохой мальчик весь извозился. А плохих мальчиков всегда ждет наказание.